Апрельская ночь едва начала таять, а летчики уже заняли места в кабинах своих И-16 — «ишачков».
Накануне вечером, ставя боевую задачу, комэск старший лейтенант Николай Хоцкий велел пометить на полетных картах объекты для штурмовки и проложить маршрут.
— Осмотрительность и еще раз осмотрительность, — то и дело напоминал он своим летчикам.
Группа вышла в заданный район. Впереди, прямо по курсу, из предрассветной мглы все отчетливее стала вырисовываться ползущая по разбитой, разъезженной колесами и гусеницами дороге вражеская колонна.
Шестерка ударила с ходу, развернулась. Уже на втором заходе летчики имели возможность видеть результаты первой атаки. Но им некогда: все внимание — выбору новых целей.
И снова неистово ревут моторы, строчат пулеметы. На дороге пылают машины, рвутся боеприпасы.
А самолеты снова заходят на цель. И лишь когда иссяк боекомплект, когда на большаке остались от машин догорающие обломки, шестерка взяла курс на свой аэродром.
…"Ястребки" зарулили на свои стоянки, и сноровистые руки механиков вскоре вновь снарядили крылатых мстителей в очередной вылет.
Тот же курс, та же задача: на участке дороги, ведущей с Тамани через станицу Крымскую на Новороссийск, штурмовать вражеские резервы.
Шестерка появляется над колонной совсем неожиданно. Зашла с тыла, и нарастающий гул гитлеровцев не встревожил; думали, свои летят на фронт. И лишь когда в голове колонны вдруг взблеснуло оранжево-белое пламя и один за другим грохнуло несколько взрывов, фашисты поняли: самолеты — советские! И заметались на земле серо-зеленые фигурки, вздыбились запряженные цугом и тащившие орудия кони.
Выпустив эрэсы, истребители вышли из атаки и, перестроившись в правый пеленг, ударили снова. Каждый выбирал цель, ловя в прицел автофургон, цистерну, тягач. Вдруг с уцелевшей машины к самолетам потянулись жгуты ярких трасс: это бьют «эрликоны» Огоньки пляшут уже рядом с самолетом ведущего…
Подворачиваю, почти навскидку открываю огонь. Очередь вздымает серию фонтанчиков впереди автомашины с установленными на ней «эрликонами». От неожиданности водитель резко выворачивает руль, машина тут же влетает в кювет и опрокидывается.
Движение застопорилось. Машины с ходу нагромождаются друг на друга. Напуганные ревом моторов и стрельбой, лошади ошалело бьются в упряжках, переворачивают повозки.
Еще заход. Полыхает на дороге боевая техника врага, рвутся боеприпасы — те самые, которых фашисты так ждут под Новороссийском.
Ребята спешат нанести как можно больший урон врагу. Вот он — боевой азарт!
Внизу все уже пылает. Летчики обработали колонну «начисто». Но вот в стороне замечаю трактор, тянущий на прицепе цистерну. Горючее!.. Трактор уходит все дальше и дальше от дороги, от огня.
«Не-ет, не выйдет! Не уйдешь!..»
Разворачиваюсь. Это уже шестой заход. Самолет несется на каких-нибудь пяти — семи метрах от земли. Тут бы не столкнуться!..
Нажимаю гашетки. Истребитель вибрирует — это вступило в действие оружие. Трасса ложится все ближе к большущему баку. Замечаю: бьет лишь один пулемет — боеприпасы израсходованы.
И вдруг — вспышка. Проносясь над целью, ощутил, как качнуло самолет. Оглянулся: огромный ярко-красный шар полыхнул над землей.
Выйдя из атаки, через минуту еще раз оглянулся: над тем местом, где была цистерна, висел уже черно-серый дымный «гриб». Самолетов в небе не видно.
И только тут догадался: группа ведь уже ушла! На постановке задачи четко было сказано: произвести пять атак. Увлекшись и выполнив шестой заход, оказался оторванным от товарищей.
Теперь километров двадцать пять придется на форсированном режиме догонять их. Не беда — налегке сделать это несложно. Патронные ящики пусты, эрэсы израсходованы. Даю газ. Настроение хорошее: задание выполнено! Утро светлое, ясное. Солнце бьет прямо в глаза, ласкает теплым прикосновением лучей.
Плексиглас на фонаре пожелтел, потрескался, и это ухудшило его прозрачность, мешает вести наблюдение за воздухом, видеть землю. Как только вспомню слова комэска «Осмотрительность — и еще раз осмотрительность!», вытягиваю шею, слегка даже приподнимаюсь на сиденье, чтобы лучше обозревать пространство. В открытую кабину рвется воздушная струя, забивает дыхание.
Под крыльями мелькают заросшие лесом холмы, озера. Сквозь голубую дымку на юге просматриваются горы. За ними — море. И осажденный нашими войсками Новороссийск. Там идут тяжелые бои. На огненном клочке земли сражаются наши мужественные десантники. Туда, в район Мысхако, ходят истребители других полков нашей дивизии, а летчикам 84-А полка, оснащенного уже устаревшими «ишачками» и «чайками», дают боевые задания, выполнение которых по возможности меньше осложнялось бы ведением воздушного боя. Это и понятно: И-16 и И-153 явно уступают «мессершмитту» по скорости и вооружению, да и летный состав у нас преимущественно молодой, необстрелянный.
…Уже почти догнал своих товарищей. Лечу на бреющем. Щурясь от яркого солнца, собираюсь пристроиться и занять свое «законное» место. Боевой успех располагает к размышлениям. Прикинул: на счету, выходит, имею уже двадцать пять боевых вылетов. В трех воздушных боях участвовал. Хоть и трудные они были, по существу, оборонительные, но «крутился» ведь, стрелял!.. Не обольщаюсь: птенец еще — никакого, честно говоря, боевого опыта нет. Но в драку лезу! Вот только «мессера» как следует увидеть не могу. Замечаю, когда он уже промелькнет рядом, невесть откуда взявшись. Даю ручку, жму педаль — вираж, разворот… А его и след простыл. Ищу, обозреваю полусферы, И вдруг рядом — огненные трассы. Переворот — и ухожу из-под огня. Удивленно смотрю вокруг. А «мессер» опять коршуном сваливается откуда-то сверху.
