Эрмитаж. Инфракрасный дозор

Эрмитаж…

Нет, наверное, человека живущего в нашем Питере, или приехавшего сюда, пусть на несколько дней, который не бывал бы в Эрмитаже.

На всю жизнь остается в памяти впечатление об этом удивительном музее. И часто оно зависит от того, кто первым проведет тебя по его залам.

Может это будет эрмитажный экскурсовод, который «набив оскомину» за много лет работы, быстро и сухо проводит очередную экскурсию, привычно обращая внимание на тот или иной экспонат…

Может это будет знакомый или друг, который хорошо знает Эрмитаж, много читал о нем и любит его.

Но бывает, очень редко, что в спутники тебе достанется человек, ходивший по этим залам сотни раз, знакомый с историями экспонатов – историями официальными и неофициальными, с «закулисьем» этого музея.

Таким для меня стал автор предлагаемой Вашему, читатель, вниманию, книги. Конечно, я бывал в Эрмитаже не один раз. Были у меня в музее и любимые залы, и любимые картины. Поэтому, если быть совсем честным перед Вами, читатель, да и перед самим собой, я тогда отнесся к приглашению пройти по знакомым залам в компании москвичей без особого энтузиазма.

Но был свободный выходной день, серое питерское предзимье, когда не хочется просто бродить по городу, и мы вчетвером, москвичи, Саша и я, оказались в Эрмитаже.

Другой такой экскурсии, наверное, у меня не будет никогда в жизни. Мы шли по залам, начиная с Египетского и дальше, дальше, и перед нами открывался совсем другой Эрмитаж, совсем не тот, что мы привыкли видеть обычно, а со своими историями, уходящими в прошлое, своими маленькими тайнами, иногда грустными, иногда веселыми.

Наш гид не просто знал Эрмитаж, он нежно любил его в каждом проявлении, в каждом повороте непростых отношений между живым существом Эрмитаж и его людьми. Такая любовь неспроста. Она наполнена и легкой грустью, и радостью, и порой – болью, которая, кажется, уже отболела и ушла, но все еще отзывается в душе, и тревожит, и будит смутные отголоски былого.

Александр Скутин, автор этой книги – человек непростой судьбы. Из далекой южной Керчи попал он служить в карельскую тайгу, в лесоповальный стройбат. О службе в ВСО – его первая книга «Самые страшные войска». Там было тяжело. Так тяжело, что иногда, читая его рассказы, поражаешься, как можно было все это выдержать и при этом не озлобиться на весь белый свет, не пасть духом, не опуститься. А потом, после службы в армии – работать на стройке и учиться, выучиться и стать хорошим, толковым инженером.

Александр работал в разных местах. Заносила его судьба и в Китай (об этом – его повесть «Страна Великого дракона или командировка в Китай»), и мотала по командировкам в Сибирь, Поволжье. И одним из поворотов судьбы, одним из подарков, подаренных ему жизнью, была работа в Эрмитаже. Эта работа оставила в его душе тот след, что не затушевывается годами и событиями, и она стала основой его эрмитажных рассказов.

Хотите ли Вы, читатель, взявший в руки эту книгу, пройти еще раз вместе с автором по величественным залам, увидеть их с другой, непарадной стороны, познакомиться с людьми, не раз виденными по телевизору, увидеть их непривычным взглядом?

Тогда смело начинайте читать. И улыбайтесь и грустите вместе с автором.

Борис Васильев,

писатель-маринист,

капитан 2 ранга в запасе.

1994 год, Санкт-Петербург. Государственный Эрмитаж.

Пришел к себе на работу, в мастерскую отдела сигнализации, как всегда к 9 утра. Работать с утра – тяжко. Надо принять чего-нибудь. В смысле – чашку кофе. Лучший тонизирующий напиток. И любимый напиток сотрудников нашего отдела – не знаю, как в других. Даже мужики, при взаимных расчетах между собой, говорили друг другу: "С тебя – чашка кофе!" вместо тривиального: "С тебя бутылка!"

Набрал в чашку воды, погрузил в нее кипятильник, приготовил банку растворимого "Чибо" и сахар. Сижу, предвкушаю. И остро чувствую, что без чашки кофе мне не то, что работать – встать нельзя.

Услышал шаги за перегородкой. Кого еще там несет? Не дают попить с утра ароматного и тонизирующего...

Вошла заместитель нашего завотдела Ларина Наталья Николаевна. Вам может показаться ее имя надуманным, но это ее настоящее имя. В Эрмитаже есть и более чуднЫе имена. Например, сотрудница по фамилии Зек, Юна Яновна. Или еще более причудливая фамилия – Бляхер, Адель Михайловна. Так что придумывать ничего не надо.

Так вот, вошла Наталья Николаевна. Я сразу встал, во-первых – она женщина (кстати, очень обаятельная и изыскано одевающаяся, потомственная эрмитажница), во-вторых – мой начальник, и поздоровался.

– Саша, – сказала она. – В Эрмитажном театре сейчас началось годовое профсоюзное собрание. Вы пойдете?

Внушительно спросила так. Черта ли мне на этом собрании. Небось, из пустого в порожнее переливают. Послать бы их вместе с собранием. Но ссориться с Лариной было опасно, она не из тех, кто забывал такое. И посмотрев в глаза моей начальнице, я внезапно понял, что действительно хочу, мечтаю пойти на собрание. (Кстати, потом оказалось что сходить стоило, интересные темы обсуждали.)

– Хорошо, Наталья Николаевна, сейчас допью кофе и пойду, даю вам честное слово.