Весь экипаж "Валентины" проснулся от глубокого анабиоза. И все, кто оказался свободным от вахты, собрались в кают-компании. Огромное помещение наполнилось почти до отказа. Шутки, смех звучали не умолкая. Люди были радостно возбуждены, как всегда бывает, когда в близкой перспективе возвращение на родную Землю.
– Теперь пойдем в трехмерном пространстве. Не люблю я эти заковыристые нуль-переходы.
– Верно. То ли дело – по старинке, под фотонными парусами, правда?
– Теперь – прямым курсом к Солнечной, – слышались отовсюду голоса.
Экипаж "Валентины" уже успел вчерне ознакомиться с окрестным пространством, изучить показания приборов, полученные, пока экипаж был погружен в глубокий сон.
– Необходимо обследовать получше эти небесные тела, – сказала Анга, старший астробиолог.
– Тоже мне – небесные тела! – пренебрежительно возразил ей кто-то, указывая на еле заметную рябь обзорного экрана. – Эти обломки слишком малы, чтобы на них можно было хоть что-то найти...
Завязался спор.
Капитан, однако, принял сторону Анги, и это решило дело.
На самый большой из окрестных обломков с "Валентины" отчалила шлюпка, в которой, кроме Анги, находились штурман и юный ядерщик Леон.
Следуя программе, шлюпка сделала несколько витков вокруг астероида и затем состыковалась с ним.
– А вдруг это искусственное тело? Уж очень оно правильной формы, прошептала Анга, ни к кому не обращаясь.
– Фантазии, – тут же возразил Леон, которого обуял бес противоречия.
Едва Леон ступил, однако, на новую планету, как его охватило странное, ни на что не похожее чувство. Словно какие-то токи пронзили каждый нерв, каждую клеточку его тела. В голове сами собой сложились слова: "Мы вышли. Приглушены дюзы усталые. Бушует чужая горячая пыль. От счастья познания чуточку шалые, мы плачем от счастья, что все это быль". Дело в том, что Леон писал стихи, но это была тайна, о которой знала только Анга. Три фигуры в оранжевых скафандрах осторожно двинулись в путь. Сбоку, чуть поодаль, семенила кибертележка, груженная необходимой для экспресс-анализа аппаратурой.
Астероид вращался вокруг собственной оси довольно быстро: когда они спускались по лесенке, изумрудное светило висело в зените, теперь же оно успело значительно склониться к горизонту.
– А когда-то люди думали, что в невесомости ходить легко, – вздохнул штурман, неуклюже вышагивая.
Люди все время брали пробы почвы и грузили их на тележку. Внимание Анги привлек странный предмет, она нагнулась и подняла его. Обломок имел острые края и был полупрозрачным.
– Словно кусок панциря какого-то существа, – произнесла она задумчиво, вертя в руках находку.
– Кусок известковой породы, – сказал подошедший Леон. – Ничего интересного.
А штурман посоветовал:
– Выброси.
Анга, поколебавшись, все же подошла к тележке и осторожно положила свою находку в свободный контейнер.
Через некоторое время маленький экипаж без особых приключений возвратился на "Валентину", и Анга, как старшая группы, доложила капитану о проделанной работе...
– Мне кажется, что полупрозрачный обломок, который я показала, органического происхождения, – закончила Анга свое сообщение.
– Органического? – переспросил капитан, ему показалось, что он ослышался.
– Да.
– Но это же полная чепуха!
– У нас будет время, до Земли еще не так близко. Произведем соответствующие анализы, – спокойно возразила Анга, только щеки ее чуть зарозовели.
– Ладно, пусть так, – немного подумав, махнул рукой капитан. – Но мне заранее жаль вас, старший астробиолог.
– Почему?
– Вас ждет конфуз.
Анга озорно блеснула глазами:
– Посмотрим!
Молодой эл, с трудом переваливаясь на коротких щупальцах, которые прогибались под тяжестью панциря, налившегося ненавистной тяжестью, брел в сторону ручья. Ручей не был виден, сквозь заросли доносилось его призывное журчанье. Теперь собственная затея стала казаться элу нереальной, но он упрямо решил довести ее до конца.
Ко всему прочему, он приземлился не совсем точно – подвело магнитное поле Тусклой планеты, силовыми линиями которого он пользовался для перемещения в пространстве, и потому путь к ручью оказался непредвиденно долгим.
Изумрудное светило в аспидно-черном небе, усеянном едва заметными шляпками звезд, успело перевалить через зенит и теперь неторопливо склонялось к горизонту, а он все еще шел.
Упрямей, чем он, Гангарон, совсем недавно вылупившийся из кокона, никого в роду элов не было. И любопытней тоже. Во всяком случае, за все то время, пока элы находились на астероидах в районе этой планеты, ни один из них не посетил Тусклую. И только он, Гангарон, тайно навещал ее...
Позади остались влажные от капель росы кусты, которые представлялись Гангарону живыми существами. Ибо каждый из них в глазах молодого эла обладал собственным миром, жил по своим, неведомым Гангарону законам. Это был симбиоз неподвижной жизни, вросшей в почву, со скачущими, ползающими и летающими существами. Потому что каждый из этих элементов жил самостоятельно только вкупе со всеми остальными.
Спускаться к ручью по крутому откосу было нелегко. Мелкие обломки породы, потревоженные упругими щупальцами эла, срывались и сыпались в воду с ворчливым бульканьем, вздымая фонтанчики мельчайших брызг. Гангарон с трудом спустился на отмель, и эти же самые брызги, уже радужно блеснув, веером рассыпались от панциря в разные стороны.
