Я невольно поглядывала на ухоженные руки моего потенциального клиента, потому что именно с них он начал свою криминальную историю и вот уже минут пятнадцать ни о чем другом не говорил. Александр Станиславович Писаренко был хирургом, профессором, главным врачом клиники. Неужели кто-то собрался лишить его этих рук, спасших сотни, а может быть, даже тысячи жизней? Во всяком случае, другие догадки меня пока не посетили.
– Таня, понимаете, я всегда считал: самое главное – чтобы мои руки были чистыми, стерильно чистыми, – говорил мужчина лет сорока восьми – пятидесяти, отчаянно краснея и никак не решаясь перейти к сути вопроса. – Знаете, на Тарасовском телевидении решили снять небольшой документальный фильм про наше хирургическое отделение, и я даже дал согласие на съемку во время операции. Было назначено время, но съемка не состоялась. Можно сказать, по моей вине.
– Да? И что же вы такого натворили? – спросила я, теряясь в догадках.
– Ничего особенного. Просто я довел свои ногти до совершенно немыслимого состояния, и режиссер перенес съемку, попросив меня сделать к следующему разу маникюр. Признаюсь: тусклый цвет и форма ногтей меня никогда не волновали. – Писаренко посмотрел на свои пальцы с какой-то непонятной мне пока жалостью и вдруг резко сжал их в кулаки. – Таня, вы не можете представить себе, в какой тупик поставила меня просьба режиссера!
– Подождите, но ведь во время операции вы должны быть в хирургических перчатках! При чем здесь ногти? – У меня вдруг возникло ощущение, что мой потенциальный клиент шутит. – Александр Станиславович, вы меня разыгрываете?
– Отнюдь. Тюхтин, режиссер, сказал, что маникюр необходим для лучшего эстетического восприятия... Понимаете, киношники собирались снимать все – как я мою руки, обрабатываю их асептическим раствором, надеваю перчатки и так далее... Нет, сначала я не придал всему этому особого значения и попросил дочь сделать мне маникюр. По моим понятиям, она должна была немного подточить ногти пилкой и покрыть бесцветным лаком. Понимаете, я вдовец, и мне больше не к кому было обратиться за помощью. Элла засмеяла меня и послала... к своей маникюрше. Преодолевая смущение, я записался по телефону на прием и в назначенное время отправился в салон красоты «Офелия». Девчонка на ресепшене уставилась на меня с откровенной усмешкой, а еще две размалеванные девицы с совершенно немыслимыми прическами и вовсе подняли меня на смех, когда услышали, что я пришел на маникюр. Таня, не сочтите меня за труса, но я ушел оттуда.
«Ясно, ты привык, что пациенты и их родственники смотрят на тебя как на бога, а тут вдруг все резко поменялось – ты стал объектом для насмешек. Сочувствую, такое не всякая психика выдержит. Только где здесь криминал?» – никак не могла понять я и, чтобы заполнить образовавшуюся паузу, сказала:
– К сожалению, даже в элитных салонах красоты культура не всегда бывает на высоте. Я это знаю по собственному опыту. Вы могли бы пойти в другой салон, а лучше было бы вызвать маникюршу на дом.
– Да, я так и собирался поступить. А когда шел домой, то вдруг увидел в окне ее... – Писаренко замолчал, заставляя меня гадать, о ком пойдет дальше речь.
Моего терпения надолго не хватило, поэтому пришлось очередным вопросом подтолкнуть хирурга к откровениям:
– Простите, Александр Станиславович, я не поняла, кого вы увидели в окне?
– Что? Разве я не сказал? Я увидел Олю. Проходил мимо самой заурядной парикмахерской и вдруг увидел, что у окна сидит и скучает симпатичная девушка, а перед ней на столике – флакончики разные с лаками. Я сразу понял, что она – маникюрша. Знаете, у этой девушки в глазах была такая тоска... В общем, я не смог пройти мимо и зашел. Там никто надо мной не насмехался. Оля со знанием дела занялась моими руками – сделала ванночки, массаж... Я даже не представлял, сколько разных процедур делают маникюрши! Через несколько сеансов мои ногти пришли в норму. Именно так выразился режиссер, и съемка фильма состоялась. А у нас с Олей, как бы это лучше выразиться, завязался роман... Она вскоре переехала ко мне, мы прожили вместе около года, а неделю назад Ольга пропала. Таня, я хочу, чтобы вы ее нашли. Понимаете, без Олечки моя жизнь вдруг потеряла всякий смысл...
«Ну наконец-то суть дела прояснилась! Я уж думала, что какой-то маньяк угрожал хирургу членовредительством. А мне, оказывается, предстоит искать пропавшую женщину. Пожалуй, я возьмусь за это дело, все равно других предложений пока нет. Почему бы и не помочь этому эскулапу решить его личную проблему?»
– Так, Александр Станиславович, давайте все по порядку. При каких обстоятельствах пропала Оля?
– Ушла утром на работу, но там не появилась и вообще пропала, как сквозь землю. Я искал ее по больницам и моргам, но, к счастью, в них Ольги не оказалось. В милиции мое заявление принять отказались, у них свои заморочки... Короче, мне не оставалось ничего другого, как обратиться к вам. Понимаете, Таня, дело в том, что Оля не местная, она приехала в Тарасов с Урала, сбежала от мужа.
– Это она вам сама сказала?
– Да, но не сразу. Я сделал Ольге предложение, хотел официально оформить наши отношения, но она не говорила ни «да», ни «нет». Это меня несколько удивляло. Знаете, после того как умерла Мила, женщины стали проявлять ко мне повышенный интерес – на работе от незамужних сотрудниц прохода не было. Они мне и пирожки носили, и халаты стирали, и в круиз за свой счет приглашали... Пожилую домработницу нанял, так она сразу дочек своих сватать мне начала... Это меня так утомляло!
