Это случилось весенним вечером.
Возле Западных ворот в столице Танского государства>[1] Лояне стоял юноша и безучастным взглядом смотрел на небо.
Звали этого юношу Ду Цзычунь. Он был сыном богача, но промотал отцовское достояние и дошел до такой нищеты, что хоть с голоду помирай.
В те времена Лоян был цветущим городом, он не знал себе равных во всей Поднебесной. По улицам его пестрой чередой двигались люди и повозки. В лучах закатного солнца, жидким маслом заливавшего городские ворота, проносились мимо шапочки из тончайшего шелкового газа на головах стариков, золотые турецкие серьги в ушах женщин, многоцветные поводья на белых конях... Словно смотришь на прекрасную картину.
Но Ду Цзычунь, прислонившись спиной к воротам, по-прежнему смотрел безучастным взглядом на небо. Весенняя дымка расстилалась ровной пеленой, но сквозь нее уже был виден узкий полумесяц, похожий на белый шрам от звериного когтя.
"Смеркается, а у меня в животе пусто, и негде мне приклонить голову... Проклятая жизнь! Лучше броситься в реку и умереть", - вот какие мысли нестройным роем проносились в голове Ду Цзычуня.
И вдруг перед ним появился, словно из-под земли вырос, какой-то старик, на один глаз кривой, на другом глаз косой! Облитый лучами заходящего солнца, он отбрасывал огромную тень на ворота. Пристально поглядев в лицо Ду Цзычуню, старик властным голосом спросил:
– О чем ты сейчас думаешь?
– Я-то? Я думаю о том, как мне быть. Ведь у меня даже нет угла, где бы переночевать.
Старик спросил его так неожиданно, что Ду Цзычунь, потупив глаза в землю, неожиданно для себя дал правдивый ответ.
– Вот как! Жаль мне тебя.
Старик немного задумался и указал пальцем на лучи вечернего солнца, озарявшие улицу.
– Послушай, я дам тебе добрый совет. Стань сейчас так, чтобы солнце было позади тебя, а тень твоя упала на землю. Заприметь место, где у этой тени голова, и копай там ночью. Выкопаешь целую телегу чистого золота.
– Неужели правда?
Ду Цзычунь в изумлении поднял глаза. Что за чудо! Старик куда-то бесследно исчез, словно сквозь землю провалился.
А месяц в небе еще больше побелел, и над бесконечным людским потоком уже реяли в вышине две-три нетерпеливые летучие мыши.
Ду Цзычунь сразу в один день разбогател так, что даже в столичном городе Лояне не находилось ему равных.
Следуя совету старика, он начал копать в том самом месте, где пришлась голова его тени, и вырыл гору золота - на самой большой повозке не увезешь.
Ду Цзычунь стал неслыханным богачом. Он купил великолепный дом и мог бы соперничать в роскоши с самим императором Сюань-цзуном>[2]. Он пил ланьлинское вино, приказывал доставить к своему столу мякоть плодов "драконий глаз">[3] из Гуйчжоу, посадил в саду пионы, которые четыре раза в день меняют цвет, завел у себя белых павлинов, собирал драгоценные камни, наряжался в парчовые одежды, разъезжал в экипажах из ароматного дерева, заказывал мастерам кресла из слоновой кости... Словом, если перечислять все его прихоти, то рассказу и конца не будет.
Бывало, старые приятели Ду Цзычуня, встретив его по дороге, и здороваться-то с ним не хотели. Но когда толки о его новом богатстве пошли по городу, все прежние дружки наведались к нему и стали с утра до вечера веселиться в его доме. Число их с каждым днем прибывало. Прошло всего полгода, а уж в столичном городе Лояне не осталось ни одного прославленного своими талантами человека, ни одной известной красавицы, которые не побывали бы в доме Ду Цзычуня.
Юноша, что ни день, задавал роскошные пиры. Словами не описать все великолепие этих праздников! Скажу лишь, что на них подавались привезенные с Запада виноградные вина, а индийские факиры забавляли гостей, глотая ножи. Хозяина окружало двадцать красавиц. У десяти девушек волосы были украшены лотосами из светлой яшмы, а у других десяти - пионами из драгоценного агата, и все они чудесно играли на флейтах и цитрах. О, это было прекрасное зрелище!
Но и у самого большого богача деньгам приходит конец, если сорить ими направо и налево.
Чему же удивляться, что при такой любви к роскоши Ду Цзычунь через год-два начал беднеть. Воистину у людей бесчувственные сердца! Давно ли от приятелей отбою не было, а теперь самые закадычные друзья проходили мимо его ворот, как чужие. Хоть бы из вежливости кто заглянул!
Наступила третья весна - и Ду Цзычунь опять распростился с последним своим грошом, и во всем огромном городе Лояне не нашлось ни одного дома, где бы дали ему приют. Да что там! Ни один человек не подал ему и чашки воды.
И вот однажды вечером Ду Цзычунь снова пошел к Западным воротам Лояна. Безучастно глядя на небо, стоял он возле дороги, погруженный в печальные думы.
Вдруг откуда ни возьмись опять появился перед ним старик, кривой на один глаз и косой на другой глаз, и вновь задал ему тот же самый вопрос:
– О чем ты думаешь?
Увидев старика, Ду Цзычунь от стыда потупил глаза в землю и не сразу ответил. Но старик заговорил с ним так же ласково, как и прежде, и потому юноша смиренно сказал:
– Мне сегодня опять негде приклонить голову. Я думаю, что мне делать.
– Вот как! Жаль мне тебя. Я дам тебе добрый совет. Стань так, чтобы вечернее солнце отбросило твою тень на землю, и копай там, где обозначится грудь, - выроешь целую телегу чистого золота.
