Бэзил Коппер, журналист и бывший редактор мелкой газеты, целиком посвятил себя писательской деятельности в 1970 году.
Первое его произведение в жанре хоррор под названием «Паук» («The Spider») было опубликовано в 1964 году в «Пятой панораме ужасов» («Fifth Pan Book of Horror Stories»), и с тех пор его рассказы стали печататься в многочисленных антологиях и с успехом читались на радио. Из них были составлены сборники «Еще не в сумерках» («Not After Nightfall»), «Явление демонов» («Неrе Be Daemons»), «У изголовья зла» («From Evil's Pulow»), «Дальнейшее – тьма» («And Afterward the Dark»), «Голос рока» («Voices of Doom»), «Под эхо шагов» («When Footsteps Echo»), «Ночные шепоты» («Whispers in the Night») и, наконец, сборник «Холодная длань у меня на плече» («Cold Hand on My Shoulder»), недавно опубликованный издательством Sarob Press.
Кроме того, перу Коппера принадлежат два документальных исследования, посвященных легендам о вампирах и оборотнях, а также романы «Огромное белое пространство» («The Great White Space»), «Проклятие насмешников» («The Curse of the Fleers»), «Некрополь» («Necropolis»), «Черная смерть» («The Black Death») и «Волчий дом» («The House of the Wolf»), вышедший вторым изданием к двадцатипятилетнему юбилею в 2003 году, в издательстве Sarob Press. Помимо этого Коппер написал более пятидесяти захватывающих триллеров о частном детективе из Лос-Анджелеса Майке Фарадее и продолжение приключений Солара Понса, детектива а-ля Шерлок Холмс, созданного Августом Дерлетом. Этому герою посвящены несколько сборников рассказов и роман «Коготь дьявола» («The Devil's Claw»), написанный в 1980 году, но вышедший в свет лишь недавно.
«Доктор Портос» («Doctor Porthos») – это обычная история о вампире, но с совершенно неожиданной развязкой. В 1970-х годах рассказ был куплен студией «Universal» для сериала Рода Стерлинга, однако в отличие от «Камеры обскура» («Camera Obscura»), другого рассказа Коппера, «Доктор Портос» так и не воплотился в кинематографической форме.
Нервное истощение, так сказал врач. А ведь Анджелина никогда в жизни не болела. Нервное истощение, видите ли!.. Нет, тут что-то посерьезнее. Возможно, стоило бы даже обратиться к специалисту. Но мы забрались в такую глушь, и местные жители так лестно отзываются о докторе Портосе. И зачем только мы вообще переехали в этот дом? Прежде Анджелина чувствовала себя превосходно. Невозможно представить, что моя жена могла так измениться всего лишь за пару месяцев.
В городе она была весела, жизнь в ней так и кипела; теперь же, глядя на нее, я с трудом сдерживаю волнение. Бледные впалые щеки, тусклые усталые глаза – ей всего двадцать пять, а красота ее уже увяла. Быть может, все дело в этом доме, в его обстановке, в воздухе, которым мы дышим? Да нет, едва ли это возможно. Иначе почему все старания доктора Портоса ни к чему не приводят?
Перемен к лучшему пока не заметно, несмотря на все его искусство. Если бы не завещание моего дяди, мы ни за что сюда не приехали бы.
Пусть друзья говорят, что я скряга, пусть люди думают, что им угодно, но правда в другом: мне просто нужны были деньги. Я и сам не слишком крепок здоровьем, а работа в семейной фирме (нашей семье принадлежит весьма уважаемая бухгалтерская контора) убедила меня в том, что образ жизни надо менять. Но я не мог позволить себе оставить службу, как вдруг благодаря дядиному завещанию, условия которого изложил мне наш семейный адвокат, решение пришло само собой.
Ежегодная рента – прямо сказать, весьма значительная рента, – но при условии, что я вместе с супругой проживу в доме этого почтенного джентльмена не менее пяти лет, начиная с того дня, как завещание вступит в силу. Я долго колебался: мы с женой оба любим город, а поместье дяди расположено в глуши, где люди живут просто и скучно. Как я понял со слов адвоката, в дядином доме не было даже газового освещения. Летом это не так важно, но вот долгие зимние месяцы будет невесело коротать при мерцающем свете свечей и тусклом блеске масляных ламп, едва оживляющих сумрак этого старинного уединенного жилища.
Мы с Анджелиной все обсудили, и вот, как-то на выходных, я поехал осмотреть поместье. Еще из города я отправил телеграмму, чтобы известить управляющего о своем приезде, и после долгой поездки в промерзшем поезде, занявшей большую часть дня, я прибыл на станцию, где меня ждал запряженный экипаж. Следующий этап моего странствия занял часа четыре. Когда я наконец понял, в какую даль и глушь мой дядюшка забрался, чтобы обрести себе достойное жилище, меня охватило смятение.
Ночь была темна, но луна порою сбрасывала свою облачную вуаль, высвечивая призрачные очертания валунов, холмов и деревьев. Экипаж качался и подпрыгивал на разбитой дороге, которую прорезали глубокие колеи, продавленные за многие месяцы колесами тех повозок, что изредка здесь проезжали. Перед моим отъездом адвокат телеграфировал своему старинному приятелю, доктору Портосу, любезности которого я теперь был обязан всеми удобствами своего путешествия. Доктор обещал, что встретит меня в деревне неподалеку от поместья.
