Глава первая
Превратности учебного процесса
— Владимир Александрович, я бы хотел обсудить с вами ваше занятие в двенадцатой группе…
Доцент Кулешов, заведующий учебной частью кафедры и ответственный за клинических ординаторов, являл собой классический пример того, что человек с мягкими чертами лица может иметь резкий и колючий характер. Андрей Евгеньевич при невысоком росте отличался любовью к длинным халатам, отчего со стороны смотрелся немного комично. Во время разговора он никогда не смотрел в глаза собеседнику, а уводил взгляд куда-то в сторону. Данилова это слегка раздражало, но не так, чтобы выбивать из колеи.
— …У меня есть сведения, что вместо того чтобы провести занятие по теме «Кислотно-основное состояние[1] и водно-электролитный обмен», вы занимались тем, что критиковали учебный процесс в академии…
Слово «академия» Кулешов произносил величественно, с придыханием, разве что палец вверх не поднимал. А как иначе?! Первая московская медицинская академия имени С. П. Боткина — это вам не хухры-мухры, а старейшее, авторитетнейшее… и так далее, причем все слова желательно употреблять в превосходной степени.
— …и давали глобальные оценки знаниям студентов. Это так?
— «Вместо» не совсем верно сказано, Андрей Евгеньевич, — поправил Данилов. — Данное слово подразумевает, что занятие не было проведено, но это не соответствует действительности. Занятие я провел, но в самом начале его был удивлен, нет, не удивлен, а поражен низким уровнем знаний студентов. Разумеется, я высказал свое недоумение. Справедливое, поскольку студентам пятого курса лечебного факультета не годится путать алкалоз[2] с ацидозом…[3]
— Это — студенты, — делая упор на слово «студенты», напомнил Кулешов.
— Пятого курса, — в тон ему ответил Данилов, выделив слово «пятого». — Пора бы уже выучить и понимать, чем грозит нарушение кислотно-щелочного баланса. А то ведь даже представления нет о том, насколько он важен…
Двенадцатая группа была «блатной» или, как выражалась ассистент Короткевич, «мажоритарной», — состояла из детей высокопоставленных или просто богатых родителей. Привыкнув уповать на то, что папы с мамами решают все проблемы, детишки не особо обременяли себя учебой. Некоторые даже совсем. Но в то же время считали себя семи пядей во лбу и не гнушались уличить преподавателя в невежестве. Так, например, когда Данилов сказал, что типичным симптомом гипергликемической[4] комы является метаболический ацидоз, студентка Шаурцева, дочь проректора академии по учебной работе, снисходительно улыбнулась и поправила с места:
— Вы, наверное, хотели сказать, что типичным симптомом гипергликемической комы является гипергликемия.
Вся группа сразу же заулыбалась. Шаурцева явно была заводилой, неформальным лидером. А может, просто шутом… Но шуты не держатся с таким, поистине царственным, высокомерием.
— Я хотел сказать именно то, что вы слышали, — ответил Данилов и поинтересовался: — Кто-нибудь может рассказать механизм возникновения ацидоза при гипергликемии?
Группа молчала.
— Ну, хотя бы приблизительно, — снизил планку Данилов. — В общих чертах.
В ответ — ни слова.
— Давайте подумаем вместе, — сдался Данилов. — В норме продукты окисления органических кислот довольно быстро удаляются из организма…
Данилову хватило двух минут для того, чтобы осознать, что студенты не понимают, о чем идет речь. Ладно, реплик с места не подают и вопросов не задают (черт с ними), но откуда в глазах такая незамутненная пустота? Пришлось оборвать себя на полуслове и задать парочку элементарных вопросов по биохимии, которую студенты лечебного факультета изучают на втором курсе.
Сам задал и ответил. Нормально. Для полноты впечатления Данилов покопался в эндокринологии, которую пятикурсники изучали недавно, в прошлом году. Снова безрезультатно. Данилов не сдержался и высказал свое мнение. Но не по поводу учебного процесса в академии вообще, а про знания конкретных, сидящих перед ним, студентов. Можно ли назвать сказанное им глобальной оценкой? Нельзя, это Кулешов перегнул, точнее, лоханулся. Данным словом определяют нечто, имеющее мировое значение, а тут, понимаешь ли, оценка знаний, констатация полной профессиональной безграмотности.
— Я многое могу понять, — сказал студентам Данилов, — но на что вы рассчитываете в будущем, не могу. Или вы все собираетесь стать медицинскими представителями фармацевтических фирм?
— Всему, что нам надо, мы научимся в ординатуре, — на полном серьезе ответила Шаурцева. — Там нас научат, натаскают…
— Настропалят! — сказал кто-то.
Плоскую шутку студенты встретили дружным ржанием. Данилов подождал, пока уляжется смех, и вкратце изложил свое видение учебного процесса, особо подчеркнув то, что, придя в ординатуру с пустой головой, также ее и закончишь. Семена знаний дают всходы только в подготовленной почве.
Занятие пришлось провести по упрощенной схеме, объясняя элементарное буквально с азов. Студенты не слушали, а только изображали внимание. Спасибо и на этом. Вообще-то двенадцатую группу вела ассистент Короткевич. Данилову как старшему лаборанту и новому сотруднику вести занятия со старшими курсами было не по чину. Разве что в порядке замены. Пока что Данилов вел две группы третьекурсников. Виды обезболивания, обследование больного, предоперационная подготовка, аппаратура для наркоза, правильное заполнение наркозной карты и все прочее. Азы специальности, иначе говоря…
