Голубое море в розовых отсветах накатывало на берег мелкие волны. Солнце было горячим, но вода холодная, никто не купался. Скамьи и кресла под тентом на санаторном пляже в этот утренний час пустовали. Только в одном кресле сидела женщина с раскрытой книгой и смотрела на море.
Вера Алексеевна приехала в Крым, не дождавшись конца учебного года. Врачи обнаружили затемнение в легких. Сказали, ничего страшного, но подлечиться надо. В школе забеспокоились — заслуженная учительница. Выхлопотали путевку и проводили с добрыми пожеланиями.
Отдыхом в непривычное время Вера Алексеевна тяготилась. Две недели она в санатории, погода отличная, красота необыкновенная, а ей хочется домой и в школу. Досадовала, так и леченье не пойдет впрок. Может, скучала: не было никого, с кем хотелось бы поговорить, погулять. Поэтому Вера Алексеевна много читала.
— Всегда вы с книгой. Сидите согнувшись. Неполезно, совсем неполезно!
Это был молодой врач из их корпуса.
— А что же делать, доктор? — Вера Алексеевна улыбнулась деловитому доктору, отрастившему для солидности усы. — Что делать, если не читать?
— Как «что делать»? — притворно возмутился доктор. — Гулять, веселиться, флиртовать! — он слегка смутился: последняя рекомендация, кажется, была здесь неуместна и, нахмурившись, добавил: — А плечи и спину надо держать вот так, — он показал, как, — и при вдохе поднимать подбородок.
— Доктор, а можно мне мороженое? — Вере Алексеевне было жаль, что сейчас он уйдет и она опять останется одна. И действительно, ей захотелось мороженого.
— Мороженое? — он подумал. — Не часто, маленькими дозами, предварительно согревая во рту, пожалуйста…
И он побежал к следующему тенту, как будто полетел на полах вздутого ветром халата.
«Как это скучно — согревать во рту мороженое, думать, как надо вдыхать и выдыхать воздух!» И все же Вера Алексеевна выпрямилась, подтянулась и вдруг увидела в соседнем кресле девочку.
Девочка появилась незаметно, бесшумно, как будто ее принес и посадил сюда ветер. Тоненькая, загорелая, с белыми бровями, она сидела прямо, изредка отодвигая рукой светлые волосы, которые ветер надувал на глаза. Голубое ситцевое платьишко было тесновато в плечах, высоко открывало длинные смуглые ноги. Она покачивала стоптанной туфлей, висевшей на пальцах левой ноги, и задумчиво рассматривала Веру Алексеевну.
Учительница улыбнулась и хотела спросить, как ее зовут, но не успела.
— Тетенька, — сказала девочка с легкой хрипотцой в голосе, — чего я хочу спросить, или вы можете дать мне на мороженое?
Вера Алексеевна растерялась. Первое привычное желание ее было — поправить девочку: она говорит неправильно, второе — пожурить. Разве просят деньги у незнакомых? Но, несколько удивляясь себе, Вера Алексеевна спросила:
— А какое мороженое ты любишь?
Девочка подумала и, взглянув на Веру Алексеевну каким-то приценивающимся взглядом, ответила неуверенно:
— Может, за двадцать восемь — трубочку?
— Шоколадную трубочку с кремом и орехами, — уточнила Вера Алексеевна. — Я тоже люблю трубочку. Знаешь, у меня к тебе просьба: сбегай в парк и купи две порции — себе и мне. Я подожду тебя здесь.
Вера Алексеевна достала кошелек: в нем оказалось два рубля и немного мелочи. Вера Алексеевна помедлила, потом протянула девочке рубль.
— Мелочи не хватает, принесешь сдачи. Вот тебе газета, заверни, чтобы не растаяло.
Девочка деловито сложила газету, зажала в руке рубль и побежала по деревянному настилу, а потом па асфальтовой дорожке. Вот она повернула к парку и скрылась за изгородью подстриженного кустарника.
«Интересно, вернется ли она», — подумала Вера Алексеевна и тут же устыдилась. Дело не в деньгах, конечно. Не следовало вводить в искушение ребенка, вынужденного просить на мороженое у посторонних. Странно, почему она, имея прочные навыки обращения с детьми, так легко нарушает собственные правила.
— Тетя, вот вам, держите! — произнес за спиной Веры Алексеевны запыхавшийся голос. Разжав кулак, девочка пересыпала в ладонь учительницы горстку горячих влажных монет и положила на колени сверток. — Трубочек нема, взяла два сливочных пром… пломбира и два стаканчика клубничного по семь копеек…
— Да ты не спеши, остынь сперва, а то простудишься…
Но девочка уже отмерила зубами кусок пломбира и жевала его, как хлеб.
— Разве так едят мороженое? Надо понемножку. — Вера Алексеевна тихонько лизала тающую сласть, подставив руку с носовым платком.
— Не, я так кушать не люблю. Я люблю, чтобы полный рот! — девочка засмеялась и принялась вылизывать бумажную обертку.
Вера Алексеевна протянула ей стаканчик.
— Я клубничного не хочу — возьми. Только не торопись, давай поговорим немножко. Как тебя зовут?
— Наяда.
— Наяда? Это твоя мама придумала такое имя?
— Не. Имя это не придуманное, а на самом деле такое. Есть даже в книжке написанное: На-я-да. Я сама видела. А схотела назвать так не мама, а бабушка.
— Захотела. Не «схотела», а захотела… Это редкое имя, поэтому я спросила. Можно я буду называть тебя Надей?
— Зовите, мне что. Я записана Надей. А вас как звать?.. Вера у меня есть тетя. Только в другом городе. Можно я вас буду звать «тетя Вера»?
