В советское время система общегосударственных праздников была четкой, как геометрия Евклида, и своевременной, как разливы Нила. Седьмого ноября отмечалась годовщина Октябрьской революции, и в мировоззренческой картине эпохи сакральность этой даты не вызывала сомнений. Еще более остро воспринимался День Победы: война прошла через страну, затронув каждого человека и закрепившись в генетической памяти народа. К Первому Мая, напротив, никто не относился серьезно — по крайней мере, в последние десятилетия советской власти. Однако погоды в начале мая обычно стоят хорошие, и демонстрация солидарности с трудящимися всего мира создавала прекрасный повод для общения: "Расцветали девочки, забытые зимой, сочиняли девочки любимых и стихи…". Новый год был компромиссом между многовековой привычкой народа отмечать Рождество и полным отсутствием традиционных церковных праздников в советском календаре. Хотя, как правило, компромисс хуже любой из альтернатив, получилось в общем и целом неплохо.
Праздник 8 Марта имел совершенно особое значение. Во-первых, он восходил к одному из древнейших на земном шаре культов — культу Богини-матери. Во-вторых, у него имелась ненавязчивая христианская коннотация, ибо любой младенец уподоблен Христу, а любая женщина — Святой Деве. Наконец, в России двадцатого столетия только женщина могла обеспечить выживание семьи и воспроизводство общества, несмотря на войны, революции и репрессии. Мужчины в советском обществе не обладали достаточным потенциалом к выживанию. Поэтому СССР был страной, где де-юре господствовали мужчины, а де-факто управляли всем женщины. Восьмого марта страна чествовала своих женщин, и было за что. Связь женского праздника с весной, с первыми цветами и первым теплом вполне очевидна, и я сомневаюсь, что кто-то на самом деле вспоминал в этот день про революционное прошлое даты 8 Марта.
Остальные советские праздники имели профессиональный характер, причем выходили за узко цеховые рамки только три таких праздника: 23 Февраля, поскольку Советский Союз был классической военной империей, 1 Сентября, потому что все были связаны со школой — сами или через детей-внуков — и 12 Апреля: День Космонавтики был поводом для законной национальной гордости.
Когда советская система развалилась, встал вопрос, что делать теперь со всей этой системой праздников, которая неожиданно стала "идеологически чуждой". Власти понимали, что праздновать будут все равно, но желательно было как-то изменить смысловое наполнение "красных дней в календаре". Кстати, с такой же проблемой — и примерно в это же время — столкнулись элиты объединенной Европы: в едином визовом, юридическом и экономическом пространстве отмечать "день победы" над Германией, актором и архитектором объединения, как-то не очень удобно… Но из идеи праздновать вместо этого "день Европы" ничего не вышло, и реформу отложили до лучших времен.
В России День Победы никто трогать не решился, хотя были приложены все усилия, чтобы этот праздник воспринимался как антигитлеровский и ни в коем случае не как антинемецкий (и тем более не антиевропейский).
Восьмое Марта тоже оставили на своем месте — хотел бы я посмотреть на того президента, который, находясь в здравом уме и твердой памяти, попробует "реформировать" Женский День.
А вот Седьмое Ноября вызвало много проблем. В связи с гибелью СССР и крахом "левого проекта" праздновать годовщину революции было никак нельзя. Этот день превратили в "День национального согласия и примирения", но название оказалось слишком академичным, чтобы проникнуть в коллективное бессознательное. Кроме того, дискурс "согласия и примирения", не говоря уже о "Дне памяти жертв Гражданской войны и сталинских репрессий" (некоторое время бытовала и такая идея), не содержит в себе той энергетики, которая нужна для национального праздника.
В результате спасать Россию вновь пришлось Минину и Пожарскому, и теперь мы в начале ноября отмечаем, кажется, "день освобождения Москвы от поляков". Поляки, само собой, обиделись, и я их понимаю: после последовательного участия России в четырех разделах Польши превращать этот давно забытый эпизод (интересно бы провести экспресс-опрос: кто-нибудь из "людей с улицы" помнит год, когда произошло данное историческое событие?) в повод для всенародных гуляний как-то "не по понятиям". Думается, эта версия переформатирования революционного праздника не последняя.
С Новым годом и Первомаем обошлись "малой кровью": к первому добавили Рождество, а второй "шунтировали" Пасхой. Идея была хорошая, но исполнение привело к совершенно парадоксальному результату: теперь многонациональный русский народ начинает праздновать 25 декабря, когда Европа отмечает Рождество. Затем следует Новый год, потом еще одно Рождество — на сей раз православное[1], и заканчивается все старым Новым Годом. Итого вакханалия Зимнепраздника продолжается добрых три недели, и на это время вся деловая жизнь в стране останавливается. Экономический эффект, понятно, сравним с землетрясением среднего масштаба или с крупным наводнением.
