Константин СИТНИКОВ
ДЕРЕВНЯ ЗОМБИ
- Когда возвращается грузовик? - спросил доктор.
Он стоял, расставив ноги и заложив руки за спину, и смотрел на клубы желтой пыли, медленно оседавшей над джунглями в конце деревни. На нем были шорты и сетчатая майка, сквозь ячейки которой пробивался густой волос. Мощные ляжки тоже поросли жестким черным волосом. И из ноздрей торчали пучки черных острых волосков. Белая панама на двух пуговицах затеняла серые навыкате глаза, завидных размеров нос южанина и пространные, гладко выбритые щеки.
Я тяжело опустился на порожек и вытер лицо полотняной кепкой. У меня даже волосы на голове вспотели. А еще вон сколько их, этих ящиков...
Закурив, я сказал:
- Через два месяца.
- Хорошо, - сказал доктор, хотя я не видел в этом ничего хорошего.
Внезапно меня охватило раздражение.
Я скомкал сигарету и бросил ее в пыль. Поднявшись, взялся за длинный ящик и потащил в хижину. Рывком приподнял его, чтобы водрузить наверх... Тонкие дощечки треснули, и круглые банки с мясными консервами весело покатились в разные стороны.
Черт! А если бы это были реактивы? Доктор бы с меня голову снял.
На щеку мне капнуло. Я вытерся и посмотрел на пальцы, испачканные чем-то белым и черным... На щелястой крыше довольно закурлыкали голуби. Сцепив зубы, я принялся шумно дышать, с силой выталкивая воздух из ноздрей, но это не помогло. Что-то накатило на меня... слепое бешенство... Я пнул ящик ногой... и еще... и еще... Опомнился я только тогда, когда злополучный ящик превратился в груду обломков, а все вокруг было забрызгано коричневым мясным соком.
Прихрамывая, я снова вышел на солнцепек. Кровь тяжело стучала в висках. В глазах почернело. Проклятая жара! Я вскрыл банку с пивом и жадно присосался к отверстию. Пиво было горячее, пенистое - и сразу проступило наружу. Не удержавшись, я громко рыгнул и опять чертыхнулся.
Доктор пристально смотрел на меня.
- Джекииль, - сказал он, - вы слишком нервничаете. Что вас беспокоит?
- Все! - взорвался я. - Меня все беспокоит. Деревня, джунгли, эти ящики и то, что мы проторчим здесь два месяца.
А про себя я добавил: но главное, меня беспокоите вы, доктор Реджинальд Дуглас Хард! Но вслух я этого, разумеется, не сказал.
1. Зеленая жидкость
Черт его знает, что у меня за судьба такая. Дядя говорит, что я неудачник. И правда, мне уже двадцать два, а я до сих пор ничего толком не умею. С трудом дядя устроил меня в частную лабораторию. Подай, принеси, подержи - вот и все обязанности.
Мальчик на побегушках, одним словом. А на что я еще годен?
Медик-недоучка.
Нас было всего двое в лаборатории: доктор и я.
Не знаю почему, но мои приятели считают меня везунчиком. Только "везет" мне на одни неприятности. Правда, до сих пор я как-то умудрялся выходить сухим из воды. Я и на работу смог устроиться только после того, как проник в дядин кабинет и стащил из секретера пару сотен. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. После короткого семейного разбирательства дядя решил взять мою судьбу в свои руки и рекомендовал меня своему старинному другу доктору Харду.
Доктор занимался некрозами и регенерацией тканей.
- Умеете держать язык за зубами? - спросил он, бегло ознакомившись с дядиной запиской.
При этом он так и впился в меня своими серыми водянистыми глазами.
Я кивнул головой, решив со всем соглашаться. Дядя пригрозил, что если я не возьмусь за ум, то не миновать мне полицейского участка. Поэтому для вескости я еще добавил:
- Я буду нем как могила, док.
Он удовлетворенно кивнул, и в тот же день я приступил к своим обязанностям.
Ничего такого уж таинственного в работе доктора я не обнаружил.
Реторты, колбы, реактивы, катализаторы... Дело нехитрое. Через месяц доктор доверил мне промывать пробирки и наклеивать на них ярлыки, хотя, истинный крест, не понимаю, чем я такое доверие заслужил.
Работал я, надо признать, спустя рукава.
В то время я как раз переживал очередной свой любовный кризис и ходил как мешком пришибленный. Все валилось у меня из рук, я натыкался на столы и был склонен огрызаться в ответ на любое замечание. И именно в эти дни доктору вздумалось дать мне ответственное задание. Я должен был взять пробирку с купоросной жидкостью и перелить все ее содержимое в пробирку с лимонной жидкостью. Осталось только определить, какая из двух десятков пробирок в штативе содержит жидкость купоросную, а какая - лимонную. Я не отважился переспросить об этом у доктора и решил действовать на удачу. Взяв пробирку с "купоросом" (как мне казалось) и пробирку с "лимоном" (уж в этом-то я не сомневался), я принялся усиленно вспоминать: следует перелить жидкость из первой пробирки во вторую или, наоборот, из второй в первую?
Чем больше я думал, тем больше запутывался. Наконец, убедив себя, что это не имеет особого значения, я смешал жидкости, взболтал их и заткнул пробирку пробкой - обыкновенной такой пробкой из серой мягкой резины, с надорванным краем...
На следующее утро доктор встретил меня, как обычно, - рассеянным кивком, и я облегченно перевел дыхание: значит, все обошлось. Я даже повеселел и принялся насвистывать, промывая пробирки под проточной водой. Как всегда перед ураганом, небо над головой казалось мне по особенному чистым и ясным.