— Понимаешь, Андрей, его интересуют именно такие места. Ты ведь еще в школе увлекался всякой чертовщиной, постоянно статьи из желтых газетенок притаскивал и истории про невидимые автомобили и крыс, размером с собаку, в метро рассказывал. А Егор Вадимович, вот, занимается как раз такими исследованиями, — запальчиво говорил Жора.
— Да это, когда было-то, вспомнил тоже. Мы с тобой в школе когда учились?
— Да нет же. — Перебил меня Егор Вадимович. — Крысы в метро, кикиморы и другая нечисть меня не интересует. Жора говорил, Вы ведь врач, кажется?
На меня смотрел аккуратный человек лет пятидесяти с лишним, одет он был в светское — в серый, хотя и не очень дорогой, костюм. Близко посаженные, едкие глаза и узкий подбородок с бородкой клинышком придавали его лицу, какие-то животные очертания. Он пронизывающе посмотрел на меня и неприятно улыбнулся. Однако, говорил он легко и непринужденно, явно пытаясь завоевать мое расположение светской беседой.
Помню, как в понедельник, когда вечером раздался звонок, трубку я поднимать не хотел. У меня было тяжелое дежурство, и разговаривать с кем-либо, просто не было сил. Но к двенадцатому звонку я не выдержал.
— Андрей! Здорово, старина, ты че к телефону не подходишь? — На том конце звучал незнакомый голос.
— В ванной был, а что случилось?
— Да ты че, не узнал что ли, это ж я Жорик! Ну, Жорик Копылов!
Боже мой, с этим человеком мы не виделись почти десять лет. Пару раз после окончания школы, на вечеринках, уже студентами, потом он рано женился, один раз нам показал избранницу, а затем его контакты с нами оборвались. Помню, лет пять назад звонил посоветоваться, где лучше рожать, а затем и я его уже не слышал.
— Какими судьбами, Жор? Когда мы с тобой разговаривали-то, лет пять назад не меньше. Алла тогда рожала, так ведь твою жену звали, кажется?
— Да, рожала — Таня. Уже двое у меня. Да, собственно, я тебе из-за нее-то и звоню.
Я приготовился оправдываться, что я не гинеколог и медицинские советы по телефону давать непрофессионально, но он неожиданно сказал:
— Слушай, Андрюш, а не помнишь, ты как-то историю рассказывал про геопатогенную зону в Москве, где, мол, люди пропадают и ищет милиция, ищут пожарные? У Таньки в редакции кадр один, тему ему дали, короче, при встрече все объясню.
И вот теперь мы сидели в кафе, Жорик, такой же прощелыга, как и раньше, несмотря на, по-видимому, удачный брак, и этот — Егор Вадимович, какой-то знакомый Татьяны.
— Да, врач, только я не понимаю…
Егор Вадимович картинно развернул карту Москвы.
— Смотрите, вот это ваш округ, не так ли? Вы работаете в этом районе уже шесть лет, сразу после окончания института.
— Нет, я с четвертого курса на скорой подрабатываю.
— Тем более, значит уже восемь получается. Понимаете, пишу статью для журнала, — и он вытащил удостоверение члена союза журналистов, — про так называемые геопатогенные зоны. Тему мне дали недавно, и поэтому я собираю любую информацию, которая может быть интересна. Сводку из ГАИ за последние несколько лет я достал, а теперь, мне интересно ваше мнение. Ведь этот район не очень заселен по Московским меркам, поэтому и участок у вас большой, а Жора сказал мне, что вы увлекались и возможно ведете какую-то статистику? Видите ли, Андрей, наверняка, есть какие-то места, куда вас чаще обычного вызывают. Вот, предположим по авариям у меня есть на карте вашего района несколько отметок, и он ткнул на крестики нарисованные красными чернилами. А вы не могли бы показать мне места, где по вашим наблюдениям случается наибольшее количество вызовов?
— Случается? Нет, Егор Вадимович, статистики я не веду. Но и без того могу сказать, что совершенно верно вот это место у вас обведено кружочком. Я не плохо его знаю, отсюда, фактически, ежедневно привозят автотравмы. Но есть места и покруче. Я, например, помню года два назад, было место в Котляковском переулке, так там одни промзоны и гаражи. Машины ездят раз в пол часа, а зимой, и того реже. Так напротив одного из заводов, хоть убей, и машины бились, и люди гибли, и на самом заводе, что ни день, то ЧП с увечьями и жертвами. Один раз рядом с ним здание загорелось, а там на всей улице всего-то по пять номеров с каждой стороны. Но эпицентр всех этих несчастий точно на заводе был, потому что народ за его пределами, кого нелегкая мимо проносила, калечился с частотой обратно пропорциональной расстоянию от завода. Что только ни делали, и дорогу хорошую положили и знак восклицательный для автомобилистов повесили, люки все позакрывали, на самом заводе такие меры техники безопасности ввели, а оно все побоку. Мер народ.
— А что потом? — вкрадчиво спросил собеседник.
— А потом, как-то весной руководство у завода-то сменилось, ни то выкупил его кто, не то народ сам акционировал, но как рукой смело, да и завод, вроде, перепрофилировался после этого. Как не верить в чудеса. Тут не только в геопатогенные зоны, тут в домовых или «заводных», еще лучше, поверишь.
— Ну, а сейчас-то, сейчас есть у вас в районе такие места?
— А как же, не так конечно, но есть парочка мест с дурной славой. Там всякое бывает, я этот район, честно говоря, не очень люблю, но, может, в других в каких, где люду побольше еще чаще всякие напасти случаются. — Вадим Егорович протянул мне ручку и развернул полностью в мою сторону карту. Я быстро нашел и поставил крестики в знакомых местах. — Вот, здесь всякое может быть: и из окон падают, и бутербродом давятся, и замерзают летом насмерть. Очень часто, то есть, фактически ежедневно. Причем, что любопытно, местные-то ничего. Мы на вызовы в основном приезжаем не по квартирным адресам, а к домам или остановке там, короче, на улице помощь оказывать приходиться.