I. Два дня до Нового года
Это случилось за два дня до Нового Года, в вечер повсеместных корпоративных вечеринок, когда завтра суббота, а послезавтра ночь с 31-го на 1 января; в дни, когда все бегают в заботах и в предвкушении праздника, ищут подарки и решают окончательно, где они будут в новогоднюю ночь.
Пробки в городе были невыносимые и я, впервые за много лет, решил ехать на метро. Несмотря на толпу, скорость передвижения в общественном транспорте поразила меня необычайно: места, в которые я добирался на машине час, были достижимы за десять минут! Люди мелькали передо мной, бежали наперерез, умело лавируя между переходами. Это был, своего рода бег с препятствиями но, из-за общего праздничного настроя, получалось доброжелательно. Я смотрел на людей, и, тоже им симпатизировал. Всё было как обычно, но, вдруг…
Первой, кого я «увидел», была пожилая толстая тетка разбитного вида, нёсшая две огромные сумки. На голове у нее красовался бежевый берет. На ногах – стоптанные кроссовки с бывшими золотыми надписями «Адидас». Черная куртка из искусственной кожи и тщательно отглаженные, тоже черные, брюки со следами собственного пошива.
«С подарками», – решил я про сумки. В самой догадке не находилось ничего странного: такой был день; однако, мои следующие мысли удивили меня уже не на шутку: «Дезодорант „французский“ – куплен на блошином рынке. Дешевая лубочная картинка и маленькая плюшевая кукла свиньи (наступающий новый год был „годом свиньи“) – любимому сыну. Картинку, как они решили с мужем, на стенку в его кабинет. Яйцо из церкви – невестке от сглаза; внуку – шоколадное яйцо с конструктором внутри. Сверху лежала кость искусственного происхождения. – „Для Джека, пусть полакомиться на старости лет“.
«Откуда такие подробности? Что за странность? – Удивился я собственным мыслям, но, уже в следующее мгновение подумал: – „Сыну всё это не нужно, он у нее удачливый бизнесмен. В кабинете у него висит живопись недетской стоимости, дезодорант не французский, так, копеечная подделка местного разлива, он таким, если и прыснет, то только в противогазе. Куклу ему вообще деть некуда. Выкинуть не выкинет, из сантиментальных соображений, но засунет подальше, что бы глаза не мозолила. С невесткой то же: она, вообще-то, в меру модности сейчас, верующая, но не настолько, что бы портить лубочным дизайном яйца гламурный интерьер. Яйцо шоколадное, тоже не к чему. Внуку Вите шоколад запрещен аллергологом строго настрого. Собака же, Джек, сдохла неделю назад, попав под машину. О чем тётке еще не сообщили, что бы не портить праздник“.
«Что за странные мысли? А, может, правда? – несколько в шутку подумал я. Отвернулся от тётки. – Что же, действительно, с подарками не всегда всё ладно. Хочешь как лучше, а получается как всегда…»
На глаза мне попалась девушка миловидного вида, в синем пальто и с пучком светлых волос, закрепленных на затылке. «Красивая, – подумал я. – Мужу халат купила. Впрочем, ему понравиться. Ему любой халат сойдет. Он давно халат хочет. И, – мои мысли внезапно конкретизировались, – у него уже есть два. Но ей не нравятся, цвет не тот, – я с некоторой опаской осмотрелся вокруг: цвета халатов мужа миловидной девушки насторожили меня своей отчетливостью. – Один серый, другой темно синий у него есть. Синий – старит, а серый к интерьеру не подходит. Она ему голубой купила. Который с обстановкой гармонирует и молодит. Муж сначала удивится, а потом „спасибо“ скажет. „Пусть, голубой, главное, халат у меня теперь есть…“ – подумает».
Я прервался, ввиду не имения других мыслей, и, даже, отчасти, опасаясь их.
Вследствие чего, на окружающих старался не смотреть. Это напоминало своего рода сумасшествие: непонимание возникающих в голове подробностей пугало своей непререкаемой конкретностью.
Выбрался из перехода, вышел из метро. Не глядя на прохожих, пошел в сторону Варшавского вокзала, там у нас была намечена корпоративная вечеринка.
По дороге, я все же взглянул на приблудившуюся ко мне уличную собаку. «Шарик. Подобран пять лет назад на собачьем рынке. Периодически убегает из дома. Хозяева: Зинаида, проводница поездов дальнего следования; тридцать четыре годя с рождения. Крашеная блондинка, в меру полная, нервы никуда: на работе все время проверки, зайцев возить приходиться, за это взятки дает. Кормилица семейства. Её муж – Василевский Юрий Фролович. „Клейма ставить негде“. – Это определение, почему-то исчерпывало собой все. Там толпилась какая-то беспощадная вереница фактов – или домыслов – я уж и не знал, что подумать. По любому, подробности мне были не важны. – „Сын Егор. Шарика любит. По настоящему. Его бродячего характера хоть и не понимает, но прощает. Каждый раз ищет, как тот сбежит. Ошейник у Шарика синий, поводок завязан на узел, сломался карабин, новый купить – денег нет…“ – в полном обалдении от собственной осведомленности подумал я.
Собака пописала на угол дома и вдруг из-за угла показались двое. Первой шла женщина: крашеная блондинка непонятного возраста и телосложения. Она волокла за собой ребенка лет семи. По всему чувствовалось, что атмосфера было накалена.
