Всего несколько лет назад я близко знал одну почтенную даму, которой в молодости делал предложение Хорее Уолпол, а в детстве ее погладил по головке Георг I. Эта дама бывала в гостях у доктора Джонсона, дружила с Фоксом, с прекрасной Джорджиной Девонширской, была своим человеком в блестящем обществе вигов при Георге III; она лично знала еще герцогиню Куинсберри, покровительницу Гэя и Прайора и всеми признанную первую красавицу при дворе королевы Анны. Часто, держа за руку мою добрую старую приятельницу, я думал о том, что через нее соприкасаюсь с миром остроумцев и кавалеров минувшей эпохи. Я переносился мыслью на сто сорок лет назад и видел Браммела, Селвина, Честерфилда, этих магистров удовольствия; видел Уолпола и Конвея; Джонсона, Рейнольдса, Гольдсмита; Норта, Чатема, Ньюкасла; видел белокурых фрейлин Георга II; немецкий двор Георга I, при котором был министром Аддисон, где служил Дик Стиль, куда прибыл великий Мальборо со своей неукротимой супругой, — когда еще жили и писали Поп, и Свифт, и Болинброк. Об обществе столь многолюдном, деятельном и блестящем невозможно дать сколько-нибудь полного представления в четырех кратких главах; мы можем лишь, приподнимая на миг завесу времени, заглянуть еще и еще раз в этот давний мир Георгов, посмотреть, что представляли собой они сами и их дворы; бросить взгляд на людей, которые их окружали; приметить былые обычаи, моды и удовольствия и сопоставить их с нынешними.
Я должен оговорить это, приступая к своим лекциям, поскольку тема их была неверно истолкована и меня упрекали за то, что я не написал ученого исторического трактата, хотя такого намерения у меня никогда не было. Не о сражениях, не о политике и политиках, не о делах государственных собираюсь я повести речь, но набросать картину жизни и нравов минувшей эпохи; позабавить рассказами о том, каков был некогда свет; и, поделившись плодами многих приятных часов, проведенных над книгами, помочь моим слушателям скоротать несколько зимних вечеров.
В числе германских князей, внимавших Лютеру в Виттенберге, значится герцог Целльский Эрнст, чей младший сын Вильгельм Люнебургский и оказался родоначальником славного Ганноверского дома, ныне царствующего в Великобритании. Герцог Вильгельм держал двор в Целле, — ныне это город средней руки с десятитысячным населением, лежащий на железнодорожной линии между Гамбургом и Ганновером и на берегу реки Аллер посреди широкой песчаной равнины. А во времена герцога Вильгельма это был скромный бревенчатый городок с большой кирпичной церковью, которую герцог прилежно посещал и в которой покоятся доныне останки его самого и его сородичей. Он был очень набожный монарх, от своих немногочисленных подданных он получил прозвище Вильгельм Благочестивый и мирно правил ими до тех пор, пока судьба не лишила его сразу и зрения и разума. В последовавшие за этим годы у него еще иногда случались периоды умственного просветления, и тогда он приказывал придворным музыкантам играть его любимые церковные мелодии. Поневоле вспоминается его потомок, который двести лет спустя, дряхлый, слепой и лишенный рассудка, распевал Генделя в Виндзорском замке.
У Вильгельма Благочестивого было пятнадцать детей, восемь дочерей и семь сыновей, и эти семеро, поскольку наследство им должно было достаться небольшое, тянули жребий, дабы решить, которому из них жениться и продолжить славный род Гвельфов. Жребий выпал шестому брату, герцогу Георгу. Остальные прожили жизнь холостяками или же вступили в морганатические браки, как было принято тогда у отпрысков благородных фамилий. Странная картина, не правда ли? — старый феодал доживает дни в своем бревенчатом стольном граде, а семеро его сыновей мечут жребий: кому принять в наследство и передать потомкам древнюю Брентфордскую корону. Счастливец Георг отправился в путешествие по Европе, побывал и при дворе королевы Елизаветы, а в 1617 году возвратился и обосновался в Целле, куда привез себе из Дармштадта молодую супругу. Его братья тоже все жили в Целле — экономии ради. И по прошествии положенного времени они все поумирали, славные герцоги: Эрнст, Христиан, Август, Магнус, Георг, Иоганн, — и все покоятся там, в кирпичной Брентфордской церкви на песчаных берегах Адлера.
У доктора Фазе можно прочитать о том, как жили наши герцоги в Целле. Когда в девять часов утра и в четыре пополудни на башне замка трубач проиграет сигнал, то, согласно повелению герцога Христиана, все обязаны явиться к трапезе, а кто не явится, остается голодным. Из слуг ни один, кроме крепостных, выписанных в город из имений, не имеет права ни есть, ни пить на герцогской кухне или в погребе и кормить лошадей герцогским овсом без особого на то изволения. Когда в дворцовой зале накрывают столы, всех собравшихся обходит паж и призывает хранить тишину и порядок, воздерживаться от божбы и сквернословия, соблюдать приличия — не швыряться хлебом, костями и кусками жаркого, равно как и не класть их себе в карман. На завтрак, точно в семь утра, пажи и оруженосцы получают неизменную похлебку, и к ней, а также и к обеду, подается брага, и так каждый день, кроме пятницы, когда бывает проповедь и браги не дают. По вечерам они получают пиво и на ночь тоже. Дворецкому строго предписано следить за тем, чтобы ни из простых, ни из благородных никто не допускался в герцогские погреба; вино подается только за столом герцога и его надворных советников; а по понедельникам, согласно распоряжению доброго старого герцога Христиана, ему приносят для проверки хозяйственные книги и счета по кухне, винному и пивному погребам, пекарне и конюшне.
