Черт-те что, или Праздник первого зуба

Глубоко под землёй, в норе, дьяволёнок по имени Бамбуль беспокойно ворочался во сне, тёрся головой о шершавый, острый булыжник и жалобно стонал. Но не просыпался. Его не разбудил даже ужасный грохот, с которым большой, толстый гоффлокк упрямо протискивался в узкий лаз — поближе к пламени в самой серёдке земли. Под напором гоффлокка разломилась подошва горы, трещина пошла дальше, от этого со свода норы сорвался камень, и на Бамбуля, спавшего в неудобной позе с поджатыми ногами, посыпался песок.

Наверху, на земле, люди повернулись в кроватях на другой бок. Те, у кого сон чуткий, проснулись и стали прислушиваться. Но ничего не услышали. Всё было тихо и за окном, и в коридоре, и на кухне.

Гоффлокк забрался поглубже в лаз и уснул. Наступила тишина, и разбуженные шумом люди, пожав плечами и попив воды, снова легли спать, и им приснилось спокойное море и большие пароходы.

Спал гоффлокк, свернувшись в глубине тесного подземного лаза, спали в своих гнёздах крысы, спали барсуки в норах. Подземные тролли и ползучие злыдни, скоропуги и крикливая жуть, лихоманки и заразы, кошмары и брюзги, гномы и хюльдры, запутай и ползобрюхи, грямлокки и бряклокки, лихи и шишибяки, замороки и грымзы, шершуны и страшуны, бедокуры и бедоломы — словом, вся существующая на свете нечисть (и та, что бегает, и та, что шмыгает, и та, что только ползает на брюхе) спала крепким сном. Где-то посреди этого царства нечистой силы прикорнули и красные хвостатые черти. Они дрыхли мертвецким сном, даже не дышали почти. Ни шороха не доносилось снизу до человеческих домов, и люди спокойно спали и видели хорошие сны, устроившись на мягких перинах и подложив под головы взбитые пуховые подушки.

Стояло тихое, тёмное утро. Не слышно ни звука, все спят. Лишь изредка запляшет беззвучно пламя на бледно-красных углях, а потом утихнет. Черти-огнепалы тоже сморились и заснули. Вообще это недопустимо, хотя и не смертельно: за несколько часов пламя в их топке конечно же не потухнет.

Это было утро после Ночи Огня. Теперь вся подземная нечисть отсыпалась, и было так тихо, что люди, только что разбуженные трелями будильников, забеспокоились. Эта гнетущая тишина действовала им на нервы, и для утешения они включили радио, телевизоры и кондиционеры, а некоторые старушки вдруг принялись свистеть. Потом кто-то рассказывал, что слышал даже, как росла трава и как кровь бежала по жилам, а самые впечатлительные будто бы расслышали, как трутся друг о друга позвонки в спине.

И хорошо, что люди с ночи завели будильники. Иначе кто бы их разбудил? Обычно во сне черти так громко сопят и чешутся, что у людей уши закладывает. Черти чмокают, клацают зубами, ворочаются, сучат ногами и скребут когтями с ужасным стуком, хрустом и треском. Но сегодня вся нечисть спала беспробудным сном, и один старый-престарый чёрт даже умер во сне, забыв сделать вдох. Другие дышали, но редко и беззвучно. Никто не сопел, не храпел, не стонал, не ругался во сне. Стояла мёртвая тишина.

Только Бамбуль ворочался в каменной нише, служившей ему постелью. Голова его упёрлась в острый булыжник-подголовыш, и от боли Бамбуль скорчил во сне гримасу. Но вдруг лицо его разгладилось, он заулыбался, словно ему стало хорошо и уютно: ему приснился прекрасный сон. В этом сне все острые камни были мягче добрых бабушкиных рук, холодное было тёплым, а всё неприятное — милым и добрым. Это был удивительный сон о расчудесных подушках и удобных постелях. Но ненавистный подголовыш норовил испортить даже это удовольствие. Острый край камня впивался в сладкие мечты Бамбуля, как колючка в ногу. Бамбуль решил не поддаваться и крепче зажмурил глаза. А то откроются ненароком, а кругом камни да каменные стены. Нет уж, лучше спать.

Вы, наверно, удивляетесь, с чего бы это бес, хоть и малолетний, стал мечтать о подушках. Да дело в том, что в чёртовом подземном царстве нет ни одеял, ни подушек, ни перин, даже матрасов и тех нет. Бамбуль их никогда не видел. Но мудрейший Ибн-Кошмарыч рассказывал ему об этом удивительном приспособлении, придуманном людьми. Мудрейший спал на такой подушке, когда ещё жил на земле. Это было давно, пока люди не открыли электричество и не понатыкали на каждом шагу фонарей. Слышали бы вы, с каким восторгом Ибн-Кошмарыч расписывал эти необыкновенные подложки под голову! Если верить ему, они лёгкие, как облако, и мягкие, словно мамины объятия. Но увидеть подушку бес только во сне и может, и то если повезёт. Оттого Бамбуль и улыбался своей удаче, оттого и летал во сне, и кувыркался с подушки на подушку. Он так замечтался, что стал елозить головой по острому булыжнику, и к утру у него на затылке закровила здоровенная ссадина.

Но пока Бамбуль всё ещё летал во сне и смеялся от удовольствия. Он то и дело легко и коротко хихикал: «Хи-хи! Хо-хо! Хе-хи!» Как если бы провели палочкой по ксилофону из голых рёбер. «О-ох! Хо-хох! Хи-хи! Ха-ха!» — разносилось по подземным коридорам. Смех летал от стены к стене, подскакивал до потолка и вырывался наружу. «Ку-ку», — слышалось людям на земле. Они переглядывались и думали, что где-то далеко в горах кукует весёлая кукушка. А это всего-навсего хохотал во сне Бамбуль.