1.
Две молодые женщины, Анна Львовна Княжицкая и Вера Ивановна Кранц, сбросив туфли, забрались на тахту с ногами. Обе дамы чувствовали себя великолепно: они только что поужинали, выпили коньяку и закурили. Муж Анны Львовны недавно уехал в командировку, и, кроме них, в квартире никого не было. Все располагало к интимной беседе, к откровенному разговору. И как только подруги перекочевали на тахту, разговор действительно произошел.
Начала его Вера Ивановна.
— Анечка, ты не сердись на меня, но я должна спросить тебя об одной вещи.
— Спрашивай, — лениво отозвалась Анна Львовна.
— Ты думаешь обзаводиться детьми или нет? Тебе уже, извини меня, 28, годы идут, а чем позже, тем труднее будет. Чего ты ждешь? Зарабатываете вы прилично, жилищные условия — лучше и желать нечего, отдельная квартира. В чем дело? Или ты так и собираешься этой, как её — бесплодной смоковницей? Ты у врачей была?
— А зачем мне ходить к врачам? Все дело в Леониде.
— Он что же — не может?! Бедная моя!
— Как же не может? За последние два года я три раза аборт делала.
— Зачем?!
— Леонид. Все дело в нем. Он, видишь ли, хочет мальчика. Ему, понимаешь, продолжатель рода нужен. Он гарантий от меня требует. А какие у меня гарантии?… Ольга — знаешь, сестра двоюродная Леонида? — на хвосте принесла, что надо высчитывать.
— Что высчитывать?
— Понимаешь, организм у мужчин обновляется каждые четыре года, а у нас каждые три. В общем, у кого в это время организм обновленный, тот и родится. То есть не тот родится, а ребенок. Если мужчина обновленный, то мальчик, а если женщина, то девочка.
— Когда обновленный?
— Господи, ну, что значит «когда»? В этот самый момент. Ну, зачатие когда происходит. В общем, все это ерунда. Мы стали знакомых детей вспоминать, и ничего не сходится. Давай выпьем еще по рюмочке?
Они выпили по рюмочке, и Вера Ивановна сказала:
— Анька, ты дура. Родила бы ему кого попало — небось обратно не запихнет.
Анна Львовна заморгала красивыми коровьими глазами и заплакала.
— Ты его не знаешь. Он только перед чужими такой тихонький. Он меня со свету сживет, если девочка. Он меня бросит с девочкой вместе. А он всё-таки интеллигентный человек, вечернюю школу кончил. И зарабатывает прилично, ты сама говоришь. А второй раз замуж не выйдешь. Женщин на тридцать процентов больше. По переписи.
Против данных всесоюзной переписи Вера Ивановна спорить не стала. Она только налила плачущей Анне Львовне коньяку и выпила сама. Ей и так было жалко подругу, а тут еще коньяк взыграл, и очень захотелось помочь. Но это была тайна. Вера Ивановна смотрела на ревущую Анну Львовну и мысленно взвешивала так ли уж несчастна её подруга? Дело в том, что, помогая Анне Львовне, она вручила бы ей свою честь и свое семейное благополучие. Заветная тайна билась у неё под языком, как золотая рыбка в кулаке. И Вера Ивановна не выдержала:
— Аня, — сказала она наконец, — Аня, поклянись мне, что ты никому не скажешь. Поклянись всем, что есть у тебя святого!
— Клянусь, — сказала Анна Львовна, стараясь сообразить, что у неё святое, но кроме ВЛКСМ, из которого она недавно выбыла по возрасту, сна так ничего и не вспомнила.
2.
Прощаясь, Вера Ивановна сказала:
— Значит, договорились: как только вернется Леонид, сразу же дашь мне знать, а я пока подготовлю почву…
И вот, наконец, возвратился из командировки Леонид Николаевич Княжицкий. Была радостная встреча на вокзале, веселый ужин вдвоем и счастливая содержательная ночь. А на утро, проводив мужа на работу, Анна Львовна бросилась к телефону.
— Верочка, это я. Леонид приехал. Да, вчера. Да-да, три раза. Да. Безо всего. Да? Уже? В два часа? Ох, как я боюсь! Приду. Нет, нет, приду обязательно. Что мне надеть? Ведь надо, наверно, одеться получше? Ой, Верка, как тебе не стыдно! Я же серьезно. На кнопках? Бежевое на кнопках — ну, ты знаешь, с круглым вырезом… Пока.
…Остановившись перед дверью, Анна Львовна суетливо открыла сумочку, попудрилась и нажала кнопку звонка. Дверь тотчас отворилась, и Вера Ивановна, подхватив гостью под руку, повела её в столовую. Там за столом, сервированном на троих, сидел молодой человек. Он сидел, небрежно откинувшись на спинку стула, поигрывая металлической крышкой от сахарницы. Он курил сигарету с фильтром.
— Знакомьтесь, пожалуйста, — сказала Вера Ивановна. — Это Володя Залесский. А это Анечка. Я вам обоим друг о друге рассказывала, вы уже заочно знакомы.
— Но очное знакомство превзошло все мои ожидания, — равнодушно сказал Володя.
— Анечка, Володя, ешьте, пожалуйста. Володя, наливайте вино. Ничего не поделаешь, вы единственный мужчина — придется потрудиться.
— Готов к труду и обороне, — тем же голосом вокзального диктора произнес Володя. Он разлил вино по рюмкам.
— А к нападению вы готовы? — спросила Вера Ивановна кокетливо.
— Всегда готов, — сказал Володя. Он не поддержал шутливого тона хозяйки: он просто ответил на поставленный ему вопрос.
Ел Володя без суеты и опрятно, загодя обдирая колбасную кожуру и обрезая лишнюю ветчину по краю бутерброда. Из обрезков он потом устроил себе отдельный бутерброд, крытый ветчинной мозаикой.
Закусывая, говорил об американском «Айс-ревю», а когда все почти съедено было и выпито, Вера Ивановна посмотрела на часы и ненатурально ахнула.
