Это произошло в конце апреля, где-то около полуночи, когда оба друга готовились к выпускным экзаменам.
Марк Москович, известный под прозвищем Марк-Монах, и Мицуи Минимата делили комнату в Беркли, неподалеку от университета. Мицуи упрямо шел вперед к намеченной цели – докторской степени по электронике; Марк защищался по логике. Благодаря обильному волосяному покрову и густым нависшим бровям Марк смахивал на питекантропа, но этот книжный червь был на удивление робок и нелюдим. Мицуи являлся полной его противоположностью – миниатюрный, постоянно улыбающийся, чрезвычайно вежливый и разговорчивый собеседник.
Если Марк обычно сидел, скорбно нахмурившись, то Мицуи носился по комнате подобно возбужденному электрону.
Он как раз снял со стола тяжеленный том по электронике и на заплетающихся ногах направился к креслу, но споткнулся о коврик и упал. Грохот заставил очнуться погруженного в раздумья Марка, и его остекленелые глаза постепенно приобрели осмысленное выражение. Мицуи медленно сел и затряс головой, а Марк оторвал тело от застонавшего дивана, служившего ему троном, одной рукой подхватил маленького японца, другой – огромный фолиант и благополуч но доставил обоих в кресло.
– Тысячекратно тебя благодарю, – молвил Мицуи и резко втянул в себя воздух, тем самым показывая, что он недостоин доброты своего друга.
– Выбирай книги себе по размеру, – посоветовал Марк. В его устах эта реплика звучала едкой остротой.
Мицуи пожал плечами.
– Мне по размеру книг нет. Во всяком случае, по электронике. Они все весят с тонну.
Марк бросил взгляд на объемистый том.
– Не понимаю, почему книги до сих пор печатают на бумаге. Разве электроны не легче?
– И дешевле к тому же.
– Гм-м, – сказал Марк.
– Гм-м, – сказал Мицуи.
Больше они об этой идее не говорили. По крайней мере друг с другом. Через месяц оба защитились, и каждый пошел своей дорогой.
Джин Рокмор растерянно смотрел на заросшего до бровей молодого человека, сидящего у него в кабинете. «Марк М. Москович, доктор философии» – гласила визитная карточка посетителя. И больше ничего – ни телефона, ни адреса.
Рокмор попытался занять гостя ни к чему не обязывающим разговором, а сам исподтишка наблюдал за ним. Больше всего незнакомец, несмотря на костюм-тройку и старомодный галстук, походил на воспитанника борцовской школы. А может, и напротив, именно благодаря им: одежда была словно с чужого плеча, и гость чувствовал себя в ней явно неловко.
Несколько минут Рокмор болтал о погоде, об ужасном городском транспорте, о разгуле бандитизма на улицах Манхэттена… Посетитель лишь изредка хмыкал в ответ.
«За что? – внутренне стенал Рокмор. – Почему все эти психи валятся на меня?
В конце концов, я уже вице-президент! Я должен заключать торговые сделки и ужинать со знаменитыми писателями. Отец Шарлен мог бы, по крайней мере, поручить мне рекламу… А вместо этого обязал меня сидеть здесь!»
Рокмор, походивший на хориста из бродвейского мюзикла (кем он в прошлом и был), пригладил редеющие светлые волосы и наконец спросил:
– Ну-с, так о чем вы хотели со мной побеседовать, мистер Мос… простите, доктор Москович?
– Об электронных книгах, – сказал Марк.
– Об электронных книгах? – переспросил Рокмор.
– Угу, – кивнул Марк.
Следующие три часа говорил только он.
Мицуи обошелся практически без слов, а если и говорил, то, разумеется, на японском – языке простом и одновременно емком. Большую часть времени он сидел рядом с вице-президентом по новой технике электротехнической и судостроительной фирмы «Канагава», склонившись над карманным компьютером.
Вице-президент широко улыбался и радостно кивал, глядя на крохотный экранчик со светящимися цифрами.
Роберт Эммет Липтон, президент «Хубрис-Букс» – подразделения фирмы «Веселые игры», которая являлась филиалом компании «Ритуальные услуги», а та, в свою очередь, являлась собственностью «Импайр-стэйт банка» (и, по слухам, мафии), – не мог поверить собственным ушам:
– Электронные книги?!
При этом Липтон нежно улыбался зятю. С Рокмором нельзя было вести себя резко – иначе он мог побежать к Шарлен, чтобы поплакаться у нее на плече, а та потом начнет звонить матери и жаловаться на бессердечного отца, избравшего объектом своей грубости такую тонкую натуру, как Джин.
Поэтому президент «Хубрис-Букс» медленно покачивался в большом кожаном кресле и, напустив на себя заинтересованный вид, слушал очередные бредни зятя. Липтон вздохнул, вспомнив, как Рокмор предложил редакционной коллегии прекратить печатать вяло покупаемые книги и выпускать одни бестселлеры.
Тогда Рокмор только-только закончил летние управленческие курсы в Гарварде.
Десять лет спустя он разбирался в издательском деле на том же уровне. Но Шарлен была с ним счастлива, а значит, и мать Шарлен пребывала в наилучшем расположении духа, и потому Липтон позволял Рокмору строить из себя руководителя.
– Таким образом, – продолжал Рокмор, – удастся сделать ее не больше книги.
Экран ее будет показывать страницу текста или цветных иллюстраций.
– Ты представляешь, во что обойдется цветоделение? – перебил Липтон, но тут же пожалел о своей грубости и потянулся к полке с бумажными салфетками.
