С той поры, как человек впервые задумался над идеей сотворения мира, ему не давала покоя мысль о его конце. Перспектива Апокалипсиса, неотвратимого Судного дня, уготованного человечеству в наказание за его прегрешения, завораживала людей еще с добиблейских времен. Однако по мере того, как люди избавлялись от суеверного страха перед очередным Всемирным потопом и другими природными катаклизмами, пришествие конца света незаметно отодвигалось в неопределенное будущее, избавляя живущих от необходимости ломать голову над тем, как его избежать.
Так продолжалось до тех пор, пока в один далеко не прекрасный день, содрогнувшись от взрыва в Хиросиме, человечество не осознало, что собственными руками создало машину Судного дня, и не поняло, что человеческий род впервые после изгнания Адама из рая утратил, на этот раз реально, бессмертие. Пущенные в 1945 году часы атомной эры практически сразу же установили свои стрелки в положение «без пяти двенадцать», оставив политикам не более пяти минут на то, чтобы они смогли разрешить свои конфликты и сообща разрядить тикающий механизм. Перспектива глобального мирового катаклизма из отвлеченной антиутопии превратилась в продуманную до мелочей техническую реальность, а человек, самонадеянно дерзнувший сравняться в знаниях с творцом Вселенной, обрел возможность стать ее могильщиком.
Неудивительно, что эта «дьявольская альтернатива», если воспользоваться названием бестселлера английского писателя Фредерика Форсайта, была с пугающей конкретностью обрисована не только в выкладках военных и ученых или рассуждениях политологов, но и в целом ряде художественных произведений, прежде всего кинофильмов. Достаточно упомянуть о таких, ставших классикой мирового кино фильмах, как «На берегу» Стэнли Крамера и сардонический гротеск Стэнли Кубрика «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился любить бомбу». Политическими событиями не только в своих странах, но и за рубежом стали и вышедшие один за другим в США и СССР фильмы «На следующий день» и «Письма мертвого человека».
В литературе заметных произведений на эту тему мало, если, разумеется, не считать огромного количества «карманного» чтива, выплескиваемого западными издательствами на прилавки журнальных киосков в отелях, аэропортах, аптеках и супермаркетах большинства стран мира. Объясняется это, видимо, тем, что мировая политика, с ее неожиданными драматическими поворотами, дипломатическими тайнами, героями и жертвами, в последние годы явно встала вровень с такими гарантированно щекочущими обывательские нервы темами, как секс, преступность и шпионаж, и поэтому все большее число бульварных изданий, рассчитанных на однодневный коммерческий успех, посвящается закулисным аспектам международных переговоров, тайным пружинам конфликтов или заговорам террористов. В этих сработанных на уровне рисованных комиксов политических «триллерах», почти как в пьесах эпохи классицизма, присутствуют обязательные персонажи. Тут и зловещий полковник КГБ, и роковая обольстительница из какой-нибудь восточноевропейской страны, арабский террорист и идеалистически настроенный перебежчик, раскрывающий государственную тайну, «избирающий свободу» или предотвращающий мировую войну.
Редкие авторы, и среди них такие, как Ле Карре или тот же Форсайт, рифами возвышаются, если не по темам, то хотя бы по художественному уровню, над этим морем массовой литературной «быстрой пищи» — так называют свою расфасованную еду американцы. А ведь надо учесть, что огромное большинство западных читателей именно из этих книг получает полупережеванные, для лучшей усвояемости, представления о мировой политике, о различиях между социальными системами и о рецептах спасения мира от грозящих ему бед. Не по этой ли причине так глубоко коренится в сознании западного обывателя недоверие к «большой» политике, так жизнестоек «образ врага», в обличье которого всякий раз предстает перед ним очередной политический деятель или просто житель любой социалистической страны.
Произведения авторов из социалистических стран, как правило, тонут в этом море политических «триллеров». Кроме Ю. Семенова (с его героями, не ведающими страха и упрека) и болгарина А. Гуляшки, пожалуй, никто из них не выходит за пределы национальных читательских аудиторий на мировой книжный рынок. Тем отраднее появление на нем такого безусловно неординарного произведения, как «Час нетопыря» Роберта Ф. Стреттона.
«Час нетопыря» — классический политический «триллер». (Для определения его жанра придется воспользоваться этим английским словом — за неимением соответствующего русского термина, обозначающего «дух захватывающее повествование».) Будь это кинофильм, мы бы сказали — боевик.
В книге имеется все, что положено по законам жанра, — острота сюжета, стремительная скорость развития событий, пикантность ситуаций и жестокость конфликтов. Наконец, главное — непредсказуемость и неожиданность развязки. Всего этого было бы достаточно, чтобы удовлетворить самого избалованного детективной литературой читателя.
Однако то, что достаточно для автора рядового «триллера», недостаточно для Стреттона. Главный его герой — не новый Джеймс Бонд, не Смайли и не Штирлиц, а сама политика. Пусть это не пугает читателя, настроившегося на увлекательное, «легкое» чтение.
