Высокая женщина в черной кожаной куртке и джинсах, тесно обтягивающих ее крепкие ноги, поглубже натянула козырек кожаного кепи и зябко переступила с ноги на ногу. Она пожалела, что надела кроссовки, а не сапоги: ноги замерзли. С утра поманило солнце, а сейчас копятся тяжелые тучи. Иногда пролетит ветерок, пахнущий близкой весной (все же апрель наступил), но от земли, которая всего только чуть оттаяла, из которой еще и травка-то не полезла, разве что около канализационных колодцев, где парит, слегка проклюнулась, исходит зимняя мертвящая стужа. Как ей надоел этот город… как ей не нравился чужой город в чужой стране! Но именно здесь она стала счастливой и богатой. Не дома… ее родной дом совсем близко, за Хейлундзян, рекой Черного Дракона, за Амуром, как эта река называется на русских картах, но домой она никогда не вернется, потому что никогда не изгладится память о полуголодном детстве, о чрезмерно большой семье, о вечно кричащей и ругающейся матери. Нет, туда она ни за что не вернется! Хотя, как говорят англичане, never say never again, или, по-русски, не зарекайся. Она прекрасно знала английский, но все же предпочитала русский, ведь когда-то училась в российском институте… Хотя, если дела с мужем обернутся совсем уж плохо, может быть, придется и уехать. Жаль будет бросать бизнес. Нет, свою торговлю она ему не отдаст. Ни за что! Эти торговые ряды — ее достижение, ее собственность. Муж не имеет на них никакого права. Конечно, строительные подряды, которые она получала, доставались ей только благодаря его связям. И небольшой ресторанчик, который она раньше так любила… Но подряды сейчас практически все приостановлены из-за этого чертова кризиса… и неизвестно, когда их удастся возобновить. А в ресторанчике всем заправляет нудный Лю-Ши-Цын, главный повар, который при виде хозяйки сразу что-нибудь пересаливает. Она постепенно перестала даже заходить в «Сяо». Странно, но на выручке это никак не отразилось. Ладно, пока деньги идут, пусть Лю делает все, что хочет.
Ах ты, да как холодно! Она вообще мерзлявая, отец, помнится, смеялся на ней: «Да что ты так дрожишь, будто с острова Хайнань в Маньчжурию приехала!» Не время еще в курточке бегать, пальто, ее любимое пальто с огромным меховым воротником — вот что нужно для ветреного приамурского апреля!
Правда, на задворках, где она сейчас торчит, белое пальто смотрелось бы дико. Кроме того, ее в том пальто только слепой не заметил бы. А в черной куртке и черном кепи, козырек которого прикрывает лицо, она почти сливается с полуразвалившейся стенкой черного обгорелого сарая — притулилась к ней, и та стала ее окопом. Ну да, она сидит в окопе и выслеживает врага. Врагом с некоторых пор стал муж.
Наверное, каждая женщина испытывает такое. Ну, или многие. Человек, ради которого принесено столько жертв, которому отдана жизнь, вдруг про все забывает. Как будто мокрой губкой — грифельную доску, кто-то неведомый стирает его память не только о любви, но и о долге, об обязательствах, некогда данных ими друг другу, о контрактах, подписанных ради того, чтобы брак их укреплялся, расцветал, а не хирел, не умирал.
Неужели он в самом деле все забыл? Неужели до такой степени потерял голову из-за этой девчонки? Да глупости, конечно, подобных девчонок было в его жизни несчитано за все эти годы… жена редко, но все-таки тоже могла поймать минутку краденого удовольствия, прекрасно зная: что бы ни говорила мимолетному любовнику и в какой бы страсти ему ни клялась, никогда не бросит мужа — так же, как он не бросит ее. Они связаны неразрывно. Они скованы одной цепью. Оба прекрасно знают, что очень многого лишатся, если расстанутся.
И вот вдруг… неужели он решился? Неужели хочет ЛИШИТЬСЯ?..
Да нет, нет, не может быть, это очередная интрижка!
Она вздрогнула. Не услышала — сердцем почувствовала приближающийся рокот мотора. Сколько автомобилей ранее промчалось мимо старого заброшенного сада — она их даже не замечала. А этот…
Этот остановился. Вдали хлопнула дверца. Потом раздались шаги.
Она попятилась. Повисшая на одной петле дверца сарая поддалась за ее спиной, и она шагнула в промозглую глубь, где пахло холодной гарью, а в углах еще лежал черный, словно бы тоже обгорелый снег.
Она скрылась вовремя — высокий осанистый мужчина быстро прошел мимо, оставив позади себя стойкий запах парфюма. Она несколько раз часто сглотнула, чтобы не чихнуть или не кашлянуть. Раньше от ее мужа пахло только сигаретами. Он многие годы курил синий «Kent», не меняя его ни на какие другие сигареты: ни американские, ни французские, ни китайские. «Может, они не очень элитные, — упрямо твердил он жене, когда та стала советовать ему изменить имидж, чтобы соответствовать новому положению богатого человека. — Зато мне с ними хорошо. Они мои нервы успокаивают. А поскольку нервы мои , я их успокаиваю тем, что мне хорошо, а не какой-то там элите». Точно так же упрям он был, когда речь заходила о необходимости пользоваться мужской парфюмерией. Сколько бесподобных мужских духов жена ему дарила… и эти, которыми он пользуется сейчас, «Obsession night for men» от Calvin Klein, дарила, только настоящие, а не китайскую подделку, какой торговали в одном из принадлежащих ей рыночных ларьков. Он от всех ее подарков отказывался: на самом деле у него была аллергия на многие парфюмы. Но когда какую-то вонючую подделку протянула ему худенькая продавщица и — простая, как русская печь! — сказала: «Молодой человек… — Молодой человек, главное, а ему под пятьдесят! — Купите себе духи, это же совершенно ваш запах. В нем скрыта утонченная гармония силы, нежности, света и тени. Яркий и чувственный парфюм привлекает сочетанием мужской силы и убедительной манерой соблазна, пробуждает вихрь горячих фантазий и чувств, погружая своего обладателя в атмосферу открытого флирта и темных летних ночей…»