– Я приготовила ваши наряды, моя королева, – Кирстен, самая молодая служанка Марии, указала на два висящих рядом с окном платья: атласное красное, с воротником из кроличьего меха, и зеленое из расшитого бархата.
– Я не была уверена, какой цвет вы предпочтете…
Мария рассматривала свое отражение в зеркале туалетного столика. Другая ее служанка, Лиззи, убирала темно-каштановые волосы от ее лица, заплетая их в косу. Пока пальцы служанки перебирали пряди, Мария моргала, стараясь не заплакать. Даже сквозь каменные стены дворца до нее доносился плач людей за воротами.
– Ведь это неправильно? Устраивать сегодня пир?
Лиззи и Кирстен не ответили. Лиззи смотрела в пол, пока зашнуровывала корсет Марии, не посмотрела она в глаза Марии и когда наносила на ее щеки румяна и скрепляла на затылке кудри.
– Не мне судить, моя королева, – ответила Кирстен.
– Пусть это и пир в память короля, но чума и все, что сейчас происходит… – Мария осеклась.
«Не показывай слабость. Не позволяй им себя жалеть». Такой совет однажды дала ей Екатерина, и сейчас эти слова звучали в голове, хотела она того или нет.
Она не могла объяснить своим служанкам, как ужасно знать, что Франциск где-то за воротами. Он может где-то застрять, заболеть чумой и умереть в одиночестве в каком-нибудь сарае, и она даже не узнает.
Как глупо с его стороны. Он, правда, считал себя храбрым? Что он пытался доказать, когда, вскочив на коня, проигнорировал просьбы жены? Она молила его. Она просила не ехать к Лоле, хотя и невыносимо было думать о том, что сейчас подруга рожает в одиночестве, а вокруг лишь ужасы чумы.
А теперь он уехал. Даже если он найдет Лолу, если они оба будут живы – все равно от проблем не убежать. Что произойдет, когда у Лолы появится ребенок? Какое место он займет при дворе? Станет еще одним Башем, слоняющимся по дворцу, пока остальные сплетничают о короле и его любовнице, о короле и его сыне-бастарде?
Его сын, Мария почему-то решила, что это будет мальчик. Каждый месяц она ждала и молилась, что забеременеет. Но шли месяцы, Франциск говорил ей, что все будет хорошо, и просил не волноваться, но как сейчас она могла в это верить? Если она не даст ему наследника, а Лола даст, что это будет значить для нее? Для их брака?
Мария рассматривала в зеркале свои опухшие глаза. Она заставила себя отвернуться, снова задумавшись о пире.
– Думаю, надену зеленое. Спасибо, Кирстен.
Когда Лиззи закончила убирать ее волосы, Кирстен сняла платье с вешалки. Четырнадцатилетняя, может чуть моложе, с огромными серыми глазами и слегка вздернутым носиком. Она принесла платье с крайней осторожностью, разложив юбку по полу, чтобы Мария могла вступить в нее.
– Я могу идти, моя королева? – спросила Лиззи, отведя взгляд. Ее бледная кожа покрылась красными пятнами. Она сжала кулаки так, что костяшки ее пальцев побелели.
– Думаю, да, – сказала Мария. – Все в порядке?
Лиззи лишь кивнула. Затем она развернулась и вышла через гигантские дубовые двери.
Кирстен помогла Марии продеть руки в жесткие рукава платья. Затем завязала зеленую атласную ленту на спине.
– Я не должна вам этого говорить, моя королева, – произнесла она и остановилась, чтобы перевести дыхание. – Брат Лиззи… В обед она услышала, что он болен. Наверное, чумой.
– Как ужасно!
Кирстен завязала ленту на корсете и подошла к раковине, чтобы поменять в ней воду.
– Она собиралась к нему, но ворота закрыли, и теперь она тут застряла.
– Тут безопаснее, – сказала Мария. Но она знала, что все гораздо сложнее. Жить, выживать. Какой во всем этом смысл, если не можешь быть с любимыми людьми?
Мария подошла к окну и посмотрела вниз на ворота. Деревенские жители столпились за периметром стены. Тридцать или сорок из них требовали их впустить. Некоторые вцепились в железные прутья ворот, другие бросали в них поленья и осколки посуды.
В дверь постучали; звук был таким неожиданным, что Мария вздрогнула. Кирстен открыла, показались два дворцовых стражника. Они преклонили колени, как только завидели Марию.
– Ваше величество, – сказал высокий и рыжеволосый. – Мы ждем ваших распоряжений относительно ворот дворца. Деревенским необходимы еда и лекарства.
«Ваше величество», странно слышать эти слова в свой адрес. Король мертв всего лишь один день, Мария привыкла, что слуги кланялись Екатерине, когда та входила в комнату. Екатерина была Вашим Величеством, ее они боялись. И то, что они неожиданно склонили колени и опустили головы, было ей непривычно.
Мария немного помедлила с ответом. Она чувствовала, что Кирстен наблюдает за ней. Эти яркие, невинные глаза придали ей решимости. Теперь она королева. Она не должна колебаться в своих решениях. Даже если Франциск за воротами. Даже если там умирают люди.