Мне снился сон: я на рыбалке сидел в лодке, которую качали большие волны – так, что меня даже подбрасывало на сиденье. И вдруг огромная волна перекатила через борт и облила меня холодной водой. Это было так реально, что я проснулся.
В полутемной комнатке стояла духота, пахло землей, я лежал на каких-то мокрых шкурах, а около меня стояла баба-яга с деревянным ковшиком в руках.
– Данька! – орала она хриплым басом. – Хватит придурничать, давай вставай, я ведь вижу, что притворяешься.
– Простите, а вы кто и как я здесь оказался? – пытаясь сохранить присутствие духа, спросил я.
– Да ты опять за свои проказы! – Бабка схватила веник, стоявший в углу, и начала бить меня по худым тощим ногам.
– Что за ерунда. – Я вскочил с постели и начал убегать от сумасшедшей старухи, одновременно разглядывая себя.
Действительно, мои ноги оказались тощими, собственно, как и руки. И говорил я с бабкой каким-то писклявым голоском.
Пара минут бега от веника по тесной комнатке, заставленной всевозможной утварью, привела меня в себя, и я завопил:
– Все, все, бабушка, я проснулся, сон мне плохой приснился.
– Сон, говоришь? – Бабка опустила веник. – Ну, расскажи.
Я начал рассказывать сон про рыбалку, одновременно пытаясь получше разглядеть себя и окружающую обстановку. Мы находились в землянке, которая представляла собой выкопанную в земле яму. Потолком служили толстые горбатые суки, на которые были набросаны шкуры. В одной из шкур виднелось небольшое отверстие, в которое струился дневной свет. На сучках висели пучки сушеных трав, от которых шел пряный аромат.
Бабка внимательно слушала мой рассказ.
– Чудны дела твои, Господи, – прокомментировала она. – Ты ведь, Данька, здесь, в лесу, вырос и воды, кроме нашей речушки, не видел и лодки тоже. Как же тебе сон такой приснился? А какая лодка-то была?
Отвечая на бабкины вопросы, я потихоньку приходил в себя. Хотя, наверное, несколько минут назад мог сойти с ума.
Действительно, заснуть у себя дома в уютной кровати, в роскошной спальне, которую может себе позволить пластический хирург, успешный и достаточно известный, – и проснуться непонятно где да еще непонятно кем. Похоже, я находился не в своем теле, а в теле подростка, не отличавшегося хорошим физическим развитием.
Содержание прочитанных книжек про попаданцев мгновенно всплыло в голове.
«Так что? Еще и в прошлое, наверное, провалился?» – обреченно подумал я.
– Ох, непростой сон тебе приснился, Данюшка, – снова заговорила старуха. – Что-то случиться вскоре должно.
«Случиться? Уже случилось! Я здесь очутился!» – почти в рифму подумал я.
– Бабушка, что-то мне действительно нехорошо, беспамятство какое-то приключилось, вот кажется, что забыл я все – кто есть кто и откуда, и даже кто такая ты, тоже забыл.
– Ох, грехи наши тяжкие! – запричитала бабка. – Что же, милый, с тобой случилось, лихоманка какая одолела? Я твоя бабка Марфа, неужто забыл? Мы с тобой здесь который год вдвоем горе мыкаем.
– Бабушка, ты только не серчай, я сейчас оденусь, а ты мне расскажи побольше, может, голова прояснится и дальше я все сам вспомню.
Я попытался одеться, кое-как натянул драные штаны, затем обернул ноги портянками, лежавшими у топчана, и надел лапти.
Бабка, рассказывавшая мне, кто есть кто и откуда, изумленно расширила глаза, когда поняла, что я забыл, как надевать лапти.
– Ох, Данька, полежать тебе надо. Наверно, ты вчера перекупался да на солнце нажарился, вот тебя и стукнуло.
– Нет, бабушка, лежать я не буду, а ты давай рассказывай, что там дальше.
Из бабкиных слов я узнал, что мне пятнадцать лет, что три года назад все село, где я жил, вымерло от моровой язвы, бабка Марфа осталась жива только потому, что ютилась на отшибе, в землянке, она была знахаркой, и общество не желало видеть ее в деревне. А когда началась болезнь, бабка и вовсе закрылась, окуривала землянку хвойным дымом два раза в день, а с больными, приходящими к ней, общалась через закрытую дверь. Она знала: в деревне поговаривали, что ее надо сжечь вместе с землянкой, якобы она была виновата во всех смертях, и спасло ее только то, что болезнь распространялась очень быстро: на следующий день уже некому было идти жечь старухину землянку. Когда же через несколько дней бабка Марфа пришла в деревню, живых там не было. Но когда она зашла в наш дом, увидела, что на печке кто-то шевелится. Это был я. Каким-то чудом я выжил, и бабка, усмотрев в этом божественное Провидение, перетащила меня на волокуше к себе домой.
Глядя на бабулю, широкоплечую, ростом, наверное, около метра восьмидесяти, я не сомневался, что она меня могла дотащить, она бы и взрослого мужика сдюжила.
Какой год на дворе, бабка не знала, но сообщила, что правит ныне царь Иван Васильевич. Я никогда не был знатоком истории, но предположил про себя, что это, может быть, Иван Грозный.
![Логофет василевса [Путь к трону. Князь Глеб Таврический]](/storage/book-covers/27/276db1b4269b5e49234665cc113599deeea473a4.jpg)
