Вот этот сочинитель (ибо к чему лукавить? – А. С.[1] и А. Сухов – один и тот же сочинитель; это сейчас по слогу видно) – этот сочинитель, говорим мы, достиг уже того, на что князь Кугушев[2] еще только подает надежды. Сочинения г. А. Сухова печатаются уже так серо и безграмотно, что ничего более в этом отношении и желать нельзя. Говорить о них не стоило бы; но мы именно хотим указать сочинителям, подобным князю Кугушеву, на идеал, к которому должны они стремиться, если хотят быть популярными. Творения г. Сухова, без всякого сомнения, скоро будут продаваться вместе с «Бесом в полуштофе», «Фомушкою в Питере», «Впечатлениями Украины» и другими сочинениями гг. Татаринова, Муравьева и Нестерова.[3] А между тем г. Сухов слогом и смыслом немного разве превосходит автора «Впечатлений Украины», а с князем Кугушевым может разве только что поравняться. Например, вот содержание «исторического драматизированного рассказа» об Иоанне Грозном. Малюта Скуратов влюблен в Елену, дочь Вельского; но она влюблена в князя Воротынского и выходит за него замуж. Малюта клянется мстить за это и наговаривает Грозному на бояр; в это самое время умирает Анастасия, и Грозный причитает над ее гробом и наконец падает в обморок. Конец.
Содержание небогатое, но слог очень хорош. Самое начало уже говорит в пользу пера г. Сухова. Начинается тем, что Елена смотрит из окна в сад и говорит:
И ты, моя прекрасная луна,
Так светло не всегда на землю смотришь,
Нередко и тебя от наших глаз
Скрывают черные, густые тучи, —
Но дунет ветр – и снова ты светла.
А для меня… ах!.. нет такого ветра,
Который бы разнес мою печаль…
Елена, по нашему мнению, изяществом стиля не уступает Вере князя Кугушева. Да еще примите в соображение, что она говорит стихами: это будет потруднее, чем прозой-то описывать свои чувства!..
Нянюшка Елены и какой-то Размысл устроивают свидание Елены с Воротынским ночью в саду. Потолковавши друг с другом очень страстно, они начинают прощаться, и Воротынский, как сказано у г. Сухова, бросается к Елене. Что у них затем происходит, неизвестно; но Размысл, стоя за кустом и смотря на них, говорит вот какие стихи:
Э-э! Постой! ты не целуй, брат, сильно,
Ведь этак зубы выдавишь княжне.
Эге! да ты, мой друг, изволишь слюзить —
Вот этого уж я не ожидал,
Ну, вот прилип к губам княжны, голубчик!
Обрадовался! Сроду в первый раз,
Знать, этаким, брат, жирным-то кусочком
Ты угощаешь свой пустой желудок (?!).
Ну, уж довольно этого с тебя…
Затем он уводит Воротынского, а в сад входит Вельский и начинает сокрушаться о том, что дочь его опозорена. Глядя на Елену, лежащую без чувств, он восклицает:
И ты, мое дитя, моя надежда,
Дочь князя Вельского, на что решилась —
Да ведь тебя не трудно обольстить…
Мы не совсем поняли, что именно делал Воротынский с Еленой, потому что не знаем значения слова слюзить[4] употребленного Размыслом в самом интересном месте. Но, судя по словам Вельского, нужно полагать, что слюзить значит обольщать девушку…
Но лучшие места пьесы относятся, разумеется, к характеристике главного лица – Иоанна. Так, например, личность Грозного и весь тогдашний быт восстают пред нами в пирушке, заданной Иоанном по возвращении из казанского похода. Иоанн говорит здесь крылатые речи, а хор их подхватывает и продолжает. Например:
ИОАНН
О русский меч! Греми по всей вселенной
Страшнее, чем небесный гром гремит!
Пусть каждый враг, потупя взгляд надменный,
Перед тобой, о русский меч, дрожит!
ХОР
О русский меч, о меч, венчанный
Издревле славой и крестом!
Будь страшен ты в тревоге бранной
Для всех врагов, как горний гром!
(Пьют.)
Но всего лучше рисуется личность Грозного в плаче, который, по мнению г. Сухова, должен он произносить пред гробом Анастасии:
Встань из гроба, друг мой милый,
Очи ясные открой,
Или в темную могилу
И меня возьми с собой!
А одна, в своей порфире,
От меня не улетай;
Одного в враждебном мире
Ты меня не покидай!
Кто, как ты, меня полюбит,
Кто, как ты, меня поймет?
Кто в печали приголубит,
Слезы ласково отрет?
Провожу тебя в могилу,
Ворочусь опять сюда;
Но другой супруги милой
Не найду уж никогда!
Не найду такого друга,
Век останусь сиротой!
Встань же, встань, моя супруга,
И возьми меня с собой!
Известные стихи Пушкина:
Скинь мантилью, ангел милый,
И явись, как ясный день, и пр.
[5]взяты, должно быть, из начала этого плача.
«Историческое повествование» о Минине тоже очень любопытно. Рассказывать его содержания мы не станем, но приведем последнюю картину, соединяющую грандиозное с чувствительным.
МОСКВА. КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ. 22 ОКТЯБРЯ 1612 ГОДА
Русское войско, при звуке труб, вступает на Красную площадь. Впереди нижегородского ополчения на белом коне с золотой булавой в руке князь Дмитрий Михайлович Пожарский; около него нижегородский гражданин Косьма Минин Сухорукий и князь Черкасский, далее брат князя Пожарского, Дмитрий Петрович Лопата, боярин Образцов, Мансуров и другие воеводы. Впереди войска казацкого верховный воевода, князь Трубецкой, атаманы и урядники казацкие. Победители торжественным маршем приближаются к Фроловским воротам, из которых выходят пленные бояре русские и народ, бледные, исхудалые, оборванные, истомленные голодом. С радостными криками и слезами умиления пленные падают перед победителями на колена и, простирая к небесам руки, славят долготерпение и милость божию.
