На каменной площадке перед пещерами догорал ночной костер, слабо освещая спящих в нишах людей. Одна из ниш служила убежищем старому вождю племени андоров Маюму и двум юношам, которым он заменил отца, — Джару и Раму.
От легкого толчка Джара Рам проснулся, вскочил на четвереньки. Он понял: это неспроста — что-то случилось. Иначе Джар не стал бы его будить, он знает, как Рам любит спать.
Рам вопросительно посмотрел на Джара, но тот не обернулся — как сидел, так и продолжал сидеть, пристально глядя в отверстие пещеры. Тогда и Рам уставился туда же, присев на корточки возле своего друга. Ночной туман постепенно рассеивался, над горизонтом показалась светлая полоска — предвестница наступающего утра. Одинокая голубая звезда мерцала на небе. С реки тянуло сыроватым холодком.
Рам недовольно поежился, зевнул во весь свой большой рот и хотел было снова улечься на теплую оленью шкуру, но Джар опять толкнул его. Это означало: «Слушай внимательно!» Люди каменного века были немногословны, выразительные жесты им часто заменяли слова.
Рам, покачиваясь из стороны в сторону, почесывая шею и зевая, приложил ладонь к уху, чтобы лучше слышать. Из степи доносились знакомые звуки: вот раздался призывный вой волков, а вот послышались хохот и повизгивание пещерных гиен — они часто бродили вблизи людского жилья, надеясь чем-нибудь поживиться.
Зачем же Джар разбудил его? Спросить нельзя: разговаривать ночью, когда взрослые спят, юношам запрещалось. Разговор ночью — это тревога. Они могут получить основательную трепку…
И вдруг — Рам тоже услышал… жуткий протяжный вой! Андоры знали голоса многих зверей: трубный рев разъяренного мамонта, злое хрюканье потревоженного носорога, свирепое рычание пещерного льва — эти звуки заставляли трепетать людей.
Далекий рев напоминал рычание льва, но казался Джару страшнее, потому что он слышал его впервые. Вой раздавался все громче. Неизвестный зверь, без сомнения, приближался к пещерам.
Испуганные юноши разбудили вождя племени — старого Маюма. Он мгновенно поднялся со своего ложа и ринулся к выходу из пещеры. Грозный вой прозвучал совсем близко.
— Уэхх! Уэхх! — крикнул Маюм, что означало на языке андоров тревогу.
Спящие в нишах мигом проснулись. Мужчины, вооруженные тяжелыми дубовыми палицами, дротиками, деревянными копьями с каменными наконечниками, столпились на площадке перед пещерами.
С восхищением и завистью смотрел Джар на вооруженных мужчин и думал:
«Джара считают юношей, а ему уже скоро 16 лет, у него ловкие сильные руки. Если бы его послали на охоту, самые свирепые хищники боялись бы встретиться с ним!.. Он мог бы вступить в единоборство даже с пещерным львом или медведем!..»
Маюм пересек каменную площадку и остановился у отлогого спуска. Это был высокий жилистый старик с массивными чертами лица, с острым проницательным взглядом маленьких глаз, сверкавших из-под густых бровей. Перед Маюмом простиралась саванна, слева пересекаемая рекой, а справа ограниченная лесом. Вождь андоров устремил внимательный взор в ту сторону, откуда по временам доносилось рычание.
Тяжело переваливаясь на ходу, широко расставляя ноги, из крайней пещеры вышел коренастый волосатый человек лет двадцати пяти с низко срезанным затылком, сутулой спиной и непомерно длинными руками — охотник Гурху. Гурху выделялся — среди андоров не только исполинской силой, но и бешено-упрямым, своевольным нравом. Вот и сейчас, вооруженный только палицей, он с вызывающим видом двинулся в степь, навстречу неизвестному чудовищу. Толпа на площадке возбужденно зашепталась: независимое поведение молодого охотника нарушало обычаи племени.
Гурху уходил все дальше и дальше от пещер. Подняв над головой палицу, он, подражая голосу разъяренного мамонта, время от времени издавал боевой клич андоров:
— Ярхх! Ярхх!
Маюм тревожно смотрел ему вслед — он много испытал на своем веку и знал, что человек не должен выходить в одиночку против опасного зверя. Приложив щитком руки ко рту, он предостерегающе крикнул удалявшемуся Гурху:
— Оэй!.Оэй!
Но Гурху даже не обернулся.
На что он рассчитывал? Может быть, надеялся ошеломить неведомого зверя своей смелостью и заставить его убраться восвояси? Или думал, что зверь испугается близости людей и не посмеет напасть на него? Угрожающий вой раздался снова…
Человек остановился. До ближайшего кустарника, где, по-видимому, притаился зверь, было несколько десятков шагов; до пещер — во много раз больше. Мысль о бегстве так же быстро исчезла у Гурху, как и возникла. Охотник решил принять вызов. Готовый к бою, он застыл с поднятой над головою палицей… Наступила тишина.
Заря чуть занималась, окрашивая в розовый цвет легкие облачка. Утренний прохладный ветер шевелил густые, покрытые росой травы. Бесчисленные цветы тянулись венчиками навстречу первым солнечным лучам. Степные ручьи, журча, пробивали путь в мягких травах. То здесь, то там начинали звучать птичьи голоса. Казалось, все в природе радовалось наступающему дню. Но вдруг тишину разорвал крик потревоженной птицы.
Испуганно зашевелились стоявшие на площадке люди. Маюм нахмурился и, подозвав к себе знаком Джара и Рама, отдал им какое-то приказание. Юноши бросились к пещерам. А все охотники во главе с вождем помчались на помощь к Гурху. Оставлять сородича в опасности нельзя — таков закон андоров.
