Звон, казалось, навсегда поселился в моей бедной голове. Ощущение было такое, как будто меня несколько часов держали в большом колоколе и при этом всё это время звонили к обедне. Кроме того, невыносимо ныла правая щека от нестерпимого холода. Левый висок ломило от боли, а по лбу к носу стекал тонкий, тёплый и вязкий ручеек, блокируя доступ воздуха. Приходилось дышать ртом, в который периодически попадала или солоноватая жидкость, или холодная, быстро тающая субстанция.
Неимоверным усилием воли я открыл глаза. Вернее, получилось открыть только левый. Увидел снег, заляпанный чем-то красным. Кровь, – подумалось мне, – значит, я ещё на этом свете и лежу, уткнувшись головой в снег. Следующая мысль была – где я?
Последними связными воспоминаниями были – хозяйский сарай, запах свежескошенного сена, я стою, привязанный к столбу, а герр Крюгер охаживает меня метровым отрезком толстого электрического кабеля. Стоявший рядом его сын Аксель злобно усмехается и периодически тыкает мне под дых черенком от лопаты. Иногда герр Крюгер приостанавливается, вытирает пот со лба и ворчит:
– Мой бог, какая дикая страна! За столько лет даже паршивый мул и тот начинает понимать по-немецки. Ну ничего, следующее поколение этих ублюдков, наконец, забудет свой собачий язык. И всё-таки будет знать несколько человеческих фраз. Чтобы исполнять волю истинного арийца, этим свиньям больше и не нужно.
Я, как и все мои друзья, прекрасно знаем их гнусный язык, но никто никогда в этом не признается. Кроме этого, я еще понимаю и могу говорить по-фински. В нашем уезде, кроме немецких бюргеров, было процентов десять финских колонистов. И зверствовали они ещё похлеще немцев. Я целых три сезона отработал на ферме одного такого гада.
Остановки в истязании дают мне возможность, превозмогая боль, посматривать в сторону соседнего столба. Где, уже без сознания – висит на верёвках мой друг Пашка. Возле него стоят надзиратель, финн Матти, и капо второй рабочей бригады Кирпич.
После очередного хлёсткого удара, когда схлынула боль, я увидел, как Матти достал здоровенный тесак и начал медленно отрезать ухо у Пашки. Не обращая внимания на брызнувшую кровь, они вместе с Кирпичом заинтересованно изучали реакцию Паши. Наверное, от боли тот очнулся и поднял свою голову. Я ужаснулся видом моего самого лучшего друга. Его лицо представляло один большой, чёрный синяк, на месте глаз зияло кровавое месиво, откуда всё ещё сочилась сукровица. Губы настолько распухли, что вывернулись и оголили нижнюю челюсть с неровными обломками передних зубов. Увидев, что Паша очнулся, Матти удовлетворённо хмыкнул, схватил за волосы и ещё больше приподнял ему голову. Потом с отвратительной улыбкой вогнал свой нож в живот Паши, повернул его там, вытащил и обтёр лезвие о рукав рубашки моего друга.
Этого я выносить уже не мог, от безумной ненависти к этим извергам и собственного бессилия я отвернулся, из моих глаз непроизвольно катились слёзы. В этот момент герр Крюгер, обращаясь к своему сыну, гундосил:
– Ты слышишь, Аксель, сукин ты сын? Они не понимают даже самых примитивных фраз. Не зря твой дед считал, что всю эту русскую породу нужно пропустить через газовые камеры. Они упрямы, как ослы! А он хорошо их успел узнать – восемь лет после взятия Москвы и бегства их комиссаров к своим жидовским хозяевам в Америку. Нашему предку пришлось в составе ягд-команды гоняться по лесам за этим отребьем. И, представляешь, за такую службу великому рейху ему дали надел не в чернозёмной зоне, где-нибудь у Чёрного моря, а в этой заднице, за Уральским хребтом.
Герр Крюгер поднял голову и на ломаном русском произнёс:
– Кюрханьский облист.
Потом сплюнул прямо на меня и продолжил:
– Нет, всё-таки правы были птенцы великого Гиммлера! Нужно было полностью зачистить всю территорию этой варварской страны, а вместо этих рабов завезти китайцев. Чёрт с ним, что они никудышные работники, зато смирные и трудолюбивые. Сейчас мы с узкоглазыми рабами горя бы не знали – никаких тебе бунтов и неповиновения. Разве было бы возможно такое, чтобы они покусились на жизнь настоящего арийца? Теперь, конечно, это сделать затруднительно – эти жёлтые макаки, почитатели Микадо, здорово проредили поголовье своих вассалов. Но ничего, когда окончательно разберёмся с этой жидовнёй в Америке, япошки сами нам в ноги упадут и будут умолять взять всё, что нам нужно в их сраной империи. Эх, жалко, конечно, что великолепные американские земли, скорее всего, будут непригодны для использования ещё лет триста. Недавно у бургомистра я беседовал с приезжим профессором из Кёнигсберга, и он поделился со мной планами, исходящими из самой Рейхсканцелярии. Там решено, что солдаты на американский континент больше посылаться не будут – возвращается очень большое число больных лучевой болезнью. Они хотят оставшиеся очаги сопротивления в Чикаго, Квебеке и в Сан-Франциско опять обстрелять ракетами ФАУ с ядерными боеголовками. А этот профессор врать не будет, ведь он служит в самом центре имени фон Брауна.
