I
Ночь. Кремлевские Куранты пробили двенадцать раз. На экране телевизора появилась заставка «Новый 2100 год». Спустя несколько секунд ее сменила заставка ночных новостей, после чего на темно-сером фоне появились дикторы. Мужчина и женщина.
— Здравствуйте! — сказал мужчина, глядя с экрана.
Ни уважаемые телезрители, ни господа, ни товарищи, ни соотечественники, ни друзья, а просто «Здравствуйте».
— Здравствуйте! — повторила вслед за ним женщина.
— Вот и наступил новый, две тысячи сотый год, — ровным монотонным голосом произнес мужчина.
— Как прошел последний день старого, две тысячи девяносто девятого года, — таким же ровным монотонным голосом продолжила женщина.
На экране появилась неподвижная картинка океанского побережья.
— В Индонезии снова пронесся ураган, — прозвучал комментарий дикторши. — Тысячи туристов смогли наблюдать это живописное зрелище из многочисленных отелей. Из окон, недоступных для урагана, можно было любоваться тем, как ветер разносил в щепки деревья и как огромные океанские волны, периодически накрывая высотные дома, безрезультатно откатывались восвояси.
Изображение побережья сменилось на новую неподвижную картинку: красные купола на фоне черного звездного неба.
Голос диктора.
— Американские и японские марсонавты приступили к промышленной добыче минералов «марсианский топаз». Поставки первой партии нового сырья на Землю ожидаются во второй декаде января нового года.
На экране опять сменилось изображение. Теперь это были пальмы. Однако на этот раз пальмы стали задним планом студии, а на зрителей вновь смотрели дикторы — мужчина и женщина.
— Оригинальный способ встречи Нового Года, — заговорила женщина, — придумал житель Папуа Новой Гвинеи. Нарядившись в костюм Санта Клауса и раздобыв где-то двух северных оленей…
Неожиданно голос дикторши сорвался.
Она резко замолчала. Сидевший рядом с ней мужчина поник. Он не оглянулся на коллегу, а, склонив голову вперед, опустил неподвижный взгляд на стол.
Прошло несколько секунд полного молчания.
Наконец, дикторша, сделав над собой усилие, тихо, совсем не по-дикторски, так же глядя в стол, заговорила:
— Когда я была еще девочкой, к нам домой пришел Дед Мороз. Он подарил мне большой ярко-красный елочный шар…
На глазах женщины вдруг блеснули слезы.
— А когда я взяла шар из его рук, — задрожавшим голосом продолжила она, — он выскользнул, и… разбился…
Женщина вдруг закрыла ладонями лицо. Было видно, как она беззвучно зарыдала. Сидевший рядом с ней мужчина не шелохнулся. Застывшим взглядом он продолжал смотреть на стол.
Прошло еще некоторое время. Плачущую дикторшу, сорвавшую передачу новостей, убрали из эфира не сразу. Словно оператор, монтажер, режиссер и вся остальная команда телевизионщиков уснули.
Наконец, появилась сплошная серая картинка, если картинкой можно было бы назвать просто серый экран.
Андрей щелкнул пальцем, и экран погас.
В комнате стало темно и тихо. Ничто не нарушало тишину. В соседней комнате спала жена. Хотя, скорее всего, она просто лежала на своей кровати. За окном в мертвецкий сон был погружен большой город. Вот о нем можно было уверенно сказать, что он спал. Новый год приходил на пустынные улицы. Его не встречали ни огни, ни шум, ни буйные праздничные гуляния.
Да собственно и не было никакого праздника.
«Зря я включил новости!» — подумал Андрей, оставаясь лежать на диване.
«Спать теперь, что ли?»
Он повернулся на другой бок и замер.
Впрочем, неспроста Андрей включил сегодня ночные новости… опять…
И опять сделал это впустую.
И не только он. Не один он лежал теперь перед погасшим телевизором.
«Спать, наверное, спать».
Хотя таких, как он, с каждым днем становилось все меньше и меньше. Еще не так давно вся страна жадно смотрела телевизионные новости. Вся страна прилипала к экранам. Вся страна жила ожиданием…
В соседней комнате послышался приглушенный вздох жены. Значит, она на самом деле не спала. Андрей перевел взгляд на часы. Впрочем, чего на них смотреть? Только что начался новый год.
…Вся страна жила ожиданием, — его мысли опять унеслись в сторону. — Однако это было ожиданием только одной новости — одной самой важной. Самой главной.
Но новость, которую так ждали, не появлялась. День шел за днем, год за годом, и постепенно ожидание иссякало. Люди все реже и реже смотрели телевизор. Они устали ждать, они разуверились в том, что когда-нибудь эта новость придет к ним. И лишь единицы, к числу которых относился Андрей, продолжали чего-то ждать.
Впрочем, Андрей делал это уже по привычке. Он каждый вечер засыпал и каждое утро просыпался с программой новостей. Это происходило механически. Это превратилось в стиль его жизни.
Со временем его привычка засыпать и просыпаться с телевизором начала угнетать жену. Ей стало невыносимо видеть, как ее муж каждый вечер тупо усаживался у экрана. Она ничего ему не говорила, молча уходила в спальню. Первое время она плакала, но потом перестала. Она укладывалась спать одна. Андрей же после каждой телепередачи не поднимался с дивана, засыпая прямо в одежде.
Его жена оставалась в большой спальне одна. Ей не надо было убаюкивать детей. У них не было детей. Они были не молоды, но и не стары. Они очень хотели завести ребенка, но не могли. Теперь они засыпали порознь. Засыпали, как и миллионы жителей огромной страны, тихо, без разговоров, колыбельных, без укладывания непослушных чад.
