Игорь Шуров
БОЙНЯ
За холмом смрадно дымился город.
У поэта не было шансов победить, и все же он отправился на рассвете. С собой у него была лишь ветка сирени, стихотворение, которое заканчивалось желтым цветом, да смутное осеннее воспоминание об утраченном.
Поэт подошел к городу затемно. Железные ворота были заперты.
За стеной слышался тревожный всхрап лошадей. Воздух густо пропитался едкой вонью вареных копыт.
Весь день Поэт бродил по городу, присматриваясь к людям и непрерывно дымящим трубам. Под вечер дорога вывела его к центральной городской бойне.
Главные ворота ее выходили на солнечные заливные луга, за которыми шевелилась речка. У ворот прохаживались дюжие охранники.
Их небритые рожи опухли от тоски и лени. Они мутно глядели на людей, которых непрерывно подвозили грузовики. Шофера, громко хлопая дверцами, смеялись; лошади вздрагивали в кузовах истертыми боками.
Поэт постоял у решетки, наблюдая, как погонщики хлыстами сгоняли пугливых животных в кучу, как лошади жались друг к другу темными головами, как шофера сноровисто опрокидывали высокие борта, - и бросил в пыль у ворот ветку сирени.
Охранники тотчас съежились до размеров нецке, замотали карличьими головами, захлопали копеечными ладошками. Ворота слетели с петель; лошади, вздымая пыль и топча друг друга, бешено хлынули в проем.
Жирная нормировщица, кудахтая, вылетела в окошко.
Размахивая куцыми крылышками, она закружила, заметалась над бурлящим потоком лошадей. Кирзовые человечки, похожие на жуков, бросились зарываться в пыль; рассыпались веером грузовики; затрещали, захрустели прокопченные бараки. Поверх паники жахнули быстрые выстрелы. Выбили чечетку автоматные очереди.
Когда первые лошади добрались до речки, а последние все еще слепо шарахались по загону, Поэт увидел, что охранники восстают из пепла. Он принялся выкрикивать стихи.
Стихотворение завершилось желтым цветом.
К этому времени лошади успели выбраться на противоположный берег. Несколько трупов медленно сносило течением к затоке.
Все окончилось. Радость прошла. Все стало желтым вокруг от стихотворения.
Желтые охранники затащили Поэта в барак, пропахший лошадьми.
Сквозь тесовые щели просовывались желтые листики света.
Поэт затаился в углу, вслушиваясь в звуки погони.
Теперь в гнилом бараке с ним оставалось лишь осеннее воспоминание об утраченном прежде. Становилось невмоготу оттого, что лошади убежали, и некуда было тратить воспоминание.
Воспоминание разрасталось, наливалось горьким соком, прокалывало тело острыми кривыми корнями...
И в мир просочилась ночь... Когда желтые охранники вошли в барачный сумрак, они увидели, что в дальнем углу светится нелепое синее дерево.
