Собственнические понятия глубоко укоренились в нашем сознании. Все мы привыкли говорить: наша галактика, наша планета или в более узком смысле — наш дом, наша квартира, наша комната.
Я хочу поговорить о нашей улице.
Большая Ордынка… До чего хорошо это название… Сколько московского, замоскворецкого, стародавнего и близкого слышишь в этом сочетании звуков!
Прямая, как стрела, легла наша улица от Чугунного моста и Канавы до самой Серпуховской.
Нет другой такой! Каждый народный праздник принимает она полчища людей. Демонстранты возвращаются с Красной площади — реки цветов, флагов. Закончился парад — громыхает техника, движутся по Ордынке танки, артиллерия, ракеты…
Обсаженная стройными липами, она живёт достойно и скромно со своими не слишком новыми, но и не старыми домами.
Из неё выходит много переулков с такими разными именами: Пыжевский, Казачий, Климентовский, Большой Маратовский, Погорельский… И в каждом названии — смысл, прошлое, жизнь.
От переулков идут ещё переулки. В них много институтов — это культурный центр Замоскворечья, его Латинский квартал.
Институты расположены в солидных, внушительных зданиях, во многих окнах допоздна не гаснет овет.
Рано утром просыпается Ордынка, и жизнь закипает на ней. Идут люди на работу: маленькие — в школы, большие — на заводы и фабрики, в институты и учреждения. Идут по-разному, каждый согласно своему характеру, настроению.
Мне нравятся эти люди. Наверное, они тоже любят нашу улицу не меньше, чем я. Да и можно ли её не любить?
Она прекрасна в любой день, во все времена года. Зимой, по утрам, с празднично белыми тротуарами и белыми домами она выглядит так нарядно. Ранней весной, когда днём уже капает с крыш, но по ночам ещё морозит, все тоненькие веточки лил покрываются льдом, на каждой почке застывают капли, и вся Ордынка при свете фонарей стоит в хрустале.
Когда же весна возьмётся по-настоящему, Ордынка становится самой озорной, самой шумливой улицей во всей Москве. Потоки, мощные весёлые потоки, ручьи бегут по мостовой. Кажется, они могут снести всё на своём пути. Упаси бог переходить улицу: вы утонете выше колен. Автобусы и троллейбусы — что волнорезы, от них разлетаются мощные веера брызг. Не попадайтесь им на пути: окатит с головы до ног.
Люди идут — смеются. Весна, и потому всем весело, хорошо на душе.
Я вспоминаю Ордынку моего детства — она другая и такая же. Не было телеграфа и институтов в переулках, не было станции метро. Было много садов, а людей совсем мало. Ни автобусов, ни троллейбусов, ни верениц машин. Изредка проедет извозчик. Тихо было кругом. Но весной улица тоже начинала звенеть.
Помню, я сидела дома одна: не было калош и гулять не пускали. В валенках было сыро, к тому же они прохудились. А весна пришла неожиданно, растопила снег, и потоки, журча, бежали по Ордынке. Прижавшись лицом к окну, я с завистью смотрела, как мальчишки гоняли кораблики. Как подмывало меня вырваться на улицу! Но что было делать? Незадолго до этого мне купили бурки. Они оказались малы, голенища были настолько узки, что нога не пролезала. Бурки собирались продать, я знала, что они стоят дорого, но свобода была дороже. Я колебалась недолго, схватила бурки, ножницами отрезала голенища, зашвырнула их куда-то, напялила остатки бурок на ноги, как шлёпанцы, накинула шубёнку и выбежала на улицу. Мальчишки приветствовали меня дружным гиканьем, и я понеслась вместе с ними, вслед за ручьём, захлёбываясь от счастья. Навстречу шла мама, но у неё не хватило духу меня отругать, она лишь посмотрела печально на то, что осталось от бурок, и, улыбнувшись, покачала головой. Как это было давно? Но тот день, наполненный яростным торжеством жизни, Ордынку, залитую ликующим солнечным светом, звон весны, царящий над всем вокруг, я никогда не смогу забыть.
А когда распустятся почки, маленькие листики, нежные и глянцевитые, вылезут на свет, станет совсем тепло, — Ордынка сделается ещё прекрасней.
И не только улица преобразится. Люди тоже станут другими. Появятся много светлых и ярких пальто, все расфрантятся в честь весны и сделаются сразу моложе и красивее.
Каждый день, если я не опаздываю на работу, на углу Ордынки и Пыжевского встречается мне одна пара, наверно, муж и жена. Они похожи друг на друга. Оба небольшого роста, но крепкие, ладные. Не знаю, вместе ли они работают, но в этот утренний час они всегда вместе. Всегда одеты со вкусом, а уж летом она каждый день в новом платье.
Они всегда о чём-то оживлённо разговаривают друг с другом, всегда у них довольные лица, наверное, они очень дружны. Редко идут они молча и не под руку. Тогда я встречаю их после Пыжевского. Значит, сегодня они позже вышли из дому, опаздывают и сердятся друг на друга. Мне хочется узнать их профессию. Кто они, что делают, как нашли друг друга, где учились, почему так дружны? Но как задать им все эти вопросы? Им не до меня. Каждый день они проходят мимо, а я ничего не знаю о них. Но, конечно, это очень счастливые люди.
Сегодня совсем тепло. На дворе геологического института в машины, затянутые сверху брезентом, грузят снаряжение. Вокруг много молодёжи. Наверное, очередная партия уезжает в экспедицию.
