Их повсюду называли птичками-неразлучниками, хотя, конечно, ничего птичьего в них не было — на вид такие же люди, как вы и я. Ну, по крайней мере, гуманоиды. Двуногие, прямоходящие и без перьев. Они задержались на нашей планете недолго: всего девять дней непреходящего восторга и чудес. А для нашего мира оргазм-шоу на объемном видео, хроностопных таблеток, останавливающих мгновение, инверторных полей, способных превратить закат в букет ароматов, а мазохиста в платяную щетку, и тысяч других сладостных безумств, целые девять суток непрерывного восторга воистину чудо из чудес.
Уникальная магия пришельцев мгновенно распространилась по земному шару, словно планету посетила нежданная пора цветения. Песни и украшения в стиле неразлучников, шляпки, заколки, браслеты, безделушки, памятные медали… Магию поглощали врасхлеб, магию смаковали. Ведь в этом волшебстве таилась одна особенность. Нельзя испытать удивительный экстаз, даруемый неразлучниками, просто услышав их. Многие нечувствительны даже к точным изображениям, созданным солидографом. Но попробуйте понаблюдать за ними всего несколько секунд — и придет чудо. Помните это необыкновенное ощущение: вам двенадцать, лето наполнило своим жарким дыханием каждую клеточку, пропитало насквозь, вы впервые — впервые! — поцеловали девочку, и время остановилось, а вы твердо знаете, что такое случается раз в жизни и больше никогда не повторится. Да, верно, — пока не увидите неразлучников. Достаточно лишь взгляда: несколько секунд потрясенные чувства молчат, а потом вдруг сердце сжимает сладкая боль, жгучие слезы изумления и радости струятся по щекам; когда же тело вновь начинает повиноваться, хочется ходить на цыпочках и говорить шепотом.
Эту магию очень хорошо доносили до зрителей объемные видеовизоры, а они имелись у каждого. Так на короткое время мир позволил себя околдовать.
Неразлучников было только двое. Лишь ярко-оранжевая вспышка обозначила их появление. Миг — и корабль спустился с небес, а в открытом люке стояли они, крепко взявшись за руки.
Глаза пришельцев светились радостным изумлением; они делились этим даром друг с другом и с нами, аборигенами. Казалось, неразлучники желают бесконечно растянуть потрясающее мгновение открытия нового мира. Они предупредительно, с величавой серьезностью уступали спутнику право первым ступить на новую планету; неторопливо осматривались, выбирали бесценные подарки — цвет неба, аромат и вкус воздуха, деловитую суетливость жизни, — все, что растет, ищет место среди себе подобных, меняется. Они не проронили ни слова, просто застыли на месте, словно кроме них двоих никого здесь не существует. Приглядись хорошенько, и почувствуешь как, охваченные трепетным почтением, восходят они все выше и выше по призрачной лестнице птичьих трелей, как каждый ощущает тепло спутника, плоть которого жадно впитывает лучи нового солнца.
Они отошли от корабля, и тот, кто повыше, бросил в него пригоршню желтого порошка. Звездолет рухнул как карточный домик, превратившись в груду обломков. Потом груда съежилась до кучки сверкающего песка. Песок стал пылью, а пыль измельчилась до таких микроскопических частиц, что само броуновское движение мгновенно разнесло их повсюду. Каждому было понятно, что пришельцы хотят остаться. Стоило только присмотреться, и становилось ясно, что восхищение всем, связанным с нашей планетой, уступает в их душах лишь взаимному обожествлению.
Если представить себе земную цивилизацию в виде пирамиды, то на вершине ее (средоточии власти) будет восседать слепец. Уж так мы устроены, что лишь добровольно лишаясь зрения, способны возвыситься над себе подобными. Человек на вершине всецело поглощен обеспечением исправного функционирования общественного механизма, ибо считает его необходимым условием сохранения своего нынешнего статуса, что соответствует истине, и частью себя, что истине никак не соответствует. Именно такой добровольный слепец решил в один прекрасный день должным образом отреагировать на бесчисленные и неоспоримые свидетельства и найти способ защититься от неразлучников. Он скормил все данные о влюбленной парочке логической машине, самой умной из всех, когда-либо созданных людьми.
Машина послушно проглотила превращенных в мудреные символы неразлучников, переварила в своем искусственном нутре, проверила, сравнила результат, и наконец закончила предварительный этап: теперь должна была отозваться разбухшая от информации память. Но она хранила молчание, и машина терпеливо ждала, ждала… Неожиданно где-то в глубине могучего квази-мозга откликнулась одна из ячеек; машина немедленно извлекла новорожденный ответ метафорическими щипцами, составленными из ряда математических символов (одновременно лихорадочно переводя их на язык других символов). Наконец, на свет появился девственно-белый листок, на котором значилось: Дирбану.
Данное обстоятельство все кардинально меняло. Ибо космические корабли землян избороздили Вселенную, весьма редко встречая препятствия на своем пути. Каждое чем-то объяснялись, кроме одного. Твердым орешком оказалась далекая планета Дирбану, которая при приближении звездолета окружала себя непроницаемым силовым полем. Подобным образом могли поступать и другие миры, но команды кораблей всегда знали, почему. Власти Дирбану, сразу после установления контакта, запретили нашим звездолетам совершать посадку на планету, пока на Землю не будет отправлен полномочный посол. Вскоре представитель таинственного мира действительно прибыл (по крайней мере так утверждала логическая машина, единственная из одушевленных и неодушевленных созданий, в чьей памяти сохранился этот визит), и стало ясно, что у двух цивилизаций имеется много общего. Посол, однако, выказал весьма странное, не приличествующее дипломату отвращение к нашей культуре и ее достижениям, брезгливо скривился и отправился домой. С тех пор Дирбану наглухо закрыла свой лик от любопытных глаз Земли.
