Я надеюсь, что никто никогда не прочитает мою рукопись. Потому что, если кто-нибудь ее прочтет, это будет означать лишь одно: кто-то еще прибыл сюда. И был пойман, как мы.
Чтобы не рисковать, я не буду указывать даты. Не буду сообщать название нашей экспедиции. Никаких подсказок. Просто предупреждение.
Да, я напишу это как предостережение. Напишу сейчас, пока еще могу.
Мы приземлились вчера на этот проклятый астероид. Нас было четверо — капитан Джейсон Штурм; маленький Бенсон, инженер и штурман; Хэкер, наш биолог. И я сам — радист, второй пилот, и мастер на все руки.
Не хочу заострять внимание на путешествии. Полет не был приятным. Упакованные как сардины в консервной банке, несущейся в космосе, мы были готовы приземлиться хоть на комету, лишь бы почувствовать твердую почву под ногами.
Карты капитана Штурма демонстрировали прекрасный творческий подход, и будь я проклят — ничего больше. Почему он выбрал именно это направление, никогда не узнаю. Забытая богом маленькая пародия на планету, как мне показалось, — определенно была такой. Мы пребывали в восторге, когда стали спускаться. Состав атмосферы оказался подходящим для человека, ее плотность была достаточной, чтобы обходиться без скафандров. Влажный воздух и достаточно кислорода. Температура выше восьмидесяти. [1]
Когда мы приземлились, Бенсон выглянул в иллюминатор.
— Боже, — пробормотал он. — Какое место!
Я не мог бы сказать лучше.
Прищурившись, я рассматривал поверхность этого осколка. Когда-то я немного выпивал, и наблюдал розовых слонов. Но здесь я впервые увидел зеленый кошмар.
Зеленый кошмар…
Ничего, кроме леса, насколько мог видеть глаз — пышного тропического изумрудного леса. Болотные растения поднимались из грязи, которая была не коричневой, а бледно-зеленой. Среди скрученных растительных щупалец плыл туман. Жидкие облака клубящегося зеленого пара.
Амазонка была ничем по сравнению с этим перезревшим гнилым болотом.
Настоящий зеленый ад.
Мы провели на корабле много недель. И если тут воздух был как раз…
— Пойдем, — сказал кэп, старый грубоватый космический волк, имя которого занимает не последнее место в анналах межпространственных исследований.
Он достал флаг и развернул его. Типичное действие командира. Долговязый Хэкер помог мне достать разметчик с официальным исследовательским диском. Мы спустили лестницу и сошли в ил.
Штурм шел впереди, словно новый Колумб — флаг и все такое. Он шагнул в клубящийся туман и двинулся дальше. Три шага, и мы едва могли его разглядеть, настолько густыми были испарения. Словно над кастрюлей с гороховым супом.
Капитан воткнул флагшток в грязь и произнес небольшую речь.
— Предъявляю свои права от имени…
Я не слушал — проклятый электроуказатель был тяжел. Хэкер лишь усмехался, хотя каждый шаг заставлял нас погружаться в эту слизистую гиттию чуть ли не по колено. Дышать было тяжело. Влажный теплый воздух не позволял полностью наполнить легкие.
— Проклятие на эти лозы! — Хэкер чуть не споткнулся, когда его ноги запутались в осьминогоподобных витках висящего растения.
— Подождите минуту! — Штурм закончил изливать устные формальности. — Достаньте ножи! Мы донесем разметчик до какого-нибудь холма и расчистим вокруг него стебли. Таким образом, маркер будет хорошо виден.
— Сомневаюсь, что это принесет много пользы, — заявил Хэкер, наклонившись и внимательно рассматривая усик куста. — Эти растения, скорее всего, вырастут снова через двое суток.
— Что это?
— Пока не знаю. Что-то вроде созданий Венеры. Обратите внимание на устройство клапанных образований.
— К черту клапаны! — решил Штурм. — Найдем время для этого позже. Давайте достанем ножи и установим маркер.
Нам бы не помешала пара аборигенов с мачете. Пришлось самостоятельно прорубать путь через лес. Здесь почти не было деревьев — в основном трава, вроде борщевика и подобного, папоротники и кусты.
Сначала мы не возражали. Восторг от приземления все еще давал о себе знать. Хэкер, чему-то улыбаясь, стирал влагу с очков, Бенсон сосредоточенно резал водянистые побеги. Мы медленно продвигались. Штурм шел рядом, как всегда, добродушный.
— Вот это место, — сказал он, указывая на небольшой бугорок.
Мы с Хэкером опустили маркер. Наконец-то.
Я тяжело дышал. Вдохнул слишком много этого воздуха — испорченного, зловонного. Гадкого и вонючего, как гнилая растительность. Растительность…
— Послушайте! — голос Хэкера начал сипеть.
— Что? — я посмотрел на него. Он с тревогой глядел через плечо.
— Там что-то движется. В кустах, среди деревьев.
Я проследил за его взглядом. Но не обнаружил ничего, кроме массы слегка покачивающихся растений.
— Ты ошибаешься. Протри еще раз очки.
Хэкер последовал моему совету.
Мы приподняли маркер вверх, чтобы подкопать вокруг основания и поставить его ровно. Штурм и Бенсон наклонились, чтобы помочь.
Вот почему мы не видели, что происходит, пока не стало слишком поздно.
— Берегись!
Я выпрямился рывком, оглянулся. Развернулся и уставился на скользящий ужас.
Эта вещь была, как и все здесь, зеленой. Все, что я увидел сначала — контуры стремительной, хотя, на первый взгляд, и неуклюжей фигуры. Большой зеленый силуэт с машущими конечностями. Потом я присмотрелся — и понял истину.
