Виталий Романов
Arachnida Time
Я почувствовал на себе пристальный взгляд его огромных немигающих холодных глаз, и мое сердце остановилось. Противная липкая волна разом окатила меня, в этот момент сердце лопнуло в груди от ужаса, кровавыми ошметками вылетая из моего нутра: криком перекошенного рта, обреченной выпученностью вылезающих из орбит глаз, вставшими дыбом волосами. Я бежал. Я несся как ракета. Я никогда так не бегал. Даже там...
Помню, проклятые цины сбили наш вертолет, и он чадящей керосиновой кометой врезался в тошнотворно-зеленую, колышащуюся массу, которая со стремительной жадностью проглотила винтокрылую машину. У нас не было даже времени тушить на себе горящие маскхалаты - цины как стаи шакалов неслись по пятам: сначала на запах тлеющего в вертолете мяса - не все смогли выбраться наружу из разбитого корпуса; потом по следу, ведомые врожденным для них инстинктом хищников, выслеживающих жертву. Как я тогда бежал! Что угодно - только не к ним в руки... Что угодно - жаркие парящие болотца, свернувшиеся в кольца ядовитые змеи, жадный огонь на спине, делано ленивый крокодил у водопоя, вместо желанной влаги. Что угодно - только не к ним. Слева и справа падали горящие живые факелы, сзади раздавался предсмертный хрип и стоны пойманных десантников, я все бежал и бежал. Среди грохота, а потом тишины. Я выбрался один... Но даже тогда я не бежал так, как сейчас. Я летел стремительнее лани, резвее хищного короля бега ягуара, быстрее самой быстрой машины, я преодолел звуковой, а затем и световой барьеры, и вылетел в надпространство, удирая от него. Но он все равно догонял меня. Я чувствовал это спиной. Этого не могло быть. Никто не мог меня догнать - а он догонял. Холодно и равнодушно, спокойно, как наемный убийца, который не испытывает ненависти к своей жертве, может быть даже некоторую любовь - ведь жертва дает своему хищнику удовольствие и пропитание. Он догонял меня, и это облако спокойной уверенности в том, что мне не уйти, исходивщее от него, все сильнее и сильнее захлестывало меня. Я погружался в него больше и больше, как если бы упал в огромный могучий водоворот и виток за витком приближался к его центру; я мог бы барахтаться и биться, но эта слепая неведомая сила все равно затянула бы меня в середину. Он приближался и не было спасения. Я потерял рассудок.
А потом перед затуманенным взором что-то сверкнуло и молнией ударило в грудь и глаза. Наступила спасительная темнота небытия. Но это ненадолго. Черным комом вернулся ужас, а с ним пробудилось сознание, и я понял, что ударился всем телом об огромную закругленную стеклянную стену. Я вскочил и изо всех сил грохнул по ней кулаком, разбивая его в кровь. Напрасно. Стена не ответила - она методично и безмолвно загораживала мне дорогу, уходя необозримо налево и направо, а также вверх. Огромная стеклянная банка и нет выхода...
Я медленно обернулся. Он уже не торопился. Куда ему было спешить? Не сводя с меня своих многочисленных круглых глаз он плавно и бесшумно приближался, переставляя свои мохнатые хитиновые лапы. Он совсем не устал в погоне за мной. Впрочем, это млекопитающим нужен отдых, млекопитающие имеют легкие, раздувающиеся как мешки, когда животное устает от погони. А передо мной было не млекопитающее - огромный членистоногий панцирный убийца-паук. Он совсем не устал. Я не знаю, как дышат пауки, меня это никогда не интересовало. Он догнал свою жертву, и его головогрудь была неподвижна, только огромные колонны-ноги, каждая размером почти с меня, равномерно поднимались и опускались, приближая эту смертоносную машину, да еще мощные, зазубренные, покрытые ядовитыми наростами-шипами челюсти хищно шевелились. С них свисали капли яда. Точнее, это для меня был яд, а для него - желудочный сок. Он собрался переварить и съесть меня. И я ничего не мог противопоставить ему.
Боже, какая страшная смерть! Почему так, в чем я настолько провинился перед тобой?!
Огромные саблевидные зубы с хрустом разодрали мою плоть, кроша и сминая ребра... Когда говорят, что женщина боготворит свое тело, знайте: так оно и есть, но если вам скажут, что мужчина равнодушен к своему - это обман. Мужчина ведь тоже очень любит свое тело, не так как холит и лелеет, обожает и нежит свое женщина, но все же как унизительно это наглое вторжение в мое "я"... Инстинктивно я еще попытался сжаться в маленький комочек, как улитка захлопывает раковину, чтобы уменьшить боль, но тут внутри, где-то в области сердца или желудка разорвалась термоядерная бомба - это он впрыснул яд. Я закричал от невыносимой боли.
И проснулся. Один в темной комнате... Только звезды равнодушно смотрят в окно, своими искрами напоминая мне о том кошмаре, который только что истязал мое тело. К черту звездное небо! Я включил свет. Картина за окном сразу же потускнела, теряя свое магическое воздействие. Часы показывают 2.30. Глубокая ночь. Я хочу курить...
- Мистер Линке, вам что-нибудь нужно? - ожил монитор связи. Дежурная сестра приветливо и призывно улыбалась мне с экрана.
- Нет!
- Может быть вам все же чем-нибудь помочь?
- Убирайся к дьяволу, бэби! - заревел я. Ночная дура. Тебя бы на мое место. Я бы посмотрел тогда - нужно ли тебе "что-нибудь".
