Въ гостиной сидѣѣли: маменька — купеческой складки дама, молоденькая дочка, очень свѣженькая, пухленькая. Передъ ними помѣщался въ креслѣ, прижимая къ колѣнкамъ шляпу, молодой человѣкъ съ бѣлокурой бородкой, надушенный, напомаженный, съ усиками въ струнку, въ ловко сшитой визиткѣ и сѣрыхъ брюкахъ.
— Ну, какая она актриса! Ну, помилуйте… говорила маменька, кивая на дочь.
— На это долженъ вамъ сказать, Дарья Терентьевна, что вѣдь не боги горшки обжигаютъ, отвѣчалъ съ улыбкой молодой человѣкъ и щипнулъ бородку.
— Да вѣдь я на маленькія роли, маменька, откликнулась дочка, бросая на мать просительный взглядъ.
— Полно, полно… Все-таки нужно умѣть, а ты что-же…
— Однако, я лѣтомъ играла въ «Азъ и Фертъ» Любочку…
— Ну, какая это игра! Да тамъ и роли-то не было. Вышла, что-то пробормотала — вотъ и все. И наконецъ, гдѣ вы играли лѣтомъ? Въ сараѣ какомъ-то… А тутъ театръ.
— Да-съ… Настоящій театръ. Большая сцена… Въ залѣ Павловой лучшая сцена считается, но отчего-же и на ней не попробовать? Къ тому-же у Любовь Андреевны есть охота, рвеніе… Нѣтъ, ужъ вы пожалуйста, дозвольте Любовь Андреевнѣ, упрашивалъ молодой человѣкъ.
— Охъ, боюсь! вздохнула маменька. — Вѣдь это нужно ходить на репетиціи.
— Пять репетицій у насъ будетъ для каждаго спектакля.
— Какъ даже не одинъ спектакль?
— У насъ, Дарья Терентьевна, собирается такой кружокъ, который хочетъ дать въ теченіи зимы нѣсколько спектаклей. Вѣдь это такъ пріятно, вѣдь это лучшее развлеченіе.
— Нѣтъ, нѣтъ. Тогда я должна отца спросить.
— Андрей Иванычъ такой просвѣщенный человѣкъ, что я надѣюсь, что онъ не откажетъ.
— Просвѣщенный-то просвѣщенный, а вотъ что дѣвушка-то будетъ одна по репетиціямъ болтаться…
— То-есть, какъ одна? Тамъ будутъ ея подруги:
Марья Ивановна Бекасова, Ольга Ильинишна Трубачева. И наконецъ вы сами можете ее сопровождать на репетицію.
— Куда мнѣ! Я сырая женщина. Ну, разъ съѣзжу съ ней, а вѣдь вы говорите, что пять репетицій.
— Дозвольте, маменька, упрашивала дочь. — На репетицію меня будетъ провожать горничная Даша.
— Ежели дѣло только въ проводахъ, то я берусь сопровождать Любовь Андреевну съ репетиціи до дому, отозвался молодой человѣкъ.
— Нѣтъ, нѣтъ. Это еще хуже… Какъ возможно молоденькой дѣвушкѣ съ мужчиной! И къ тому по вечерамъ… Репетиціи-то вечеромъ будутъ?
— Обязательно вечеромъ. Большинство актеровъ днемъ находятся на службѣ. Кто въ банкѣ служитъ кто въ транспортной конторѣ.
— Ну, вотъ видите… У насъ горничная есть. Ежели что, то я могу горничную за ней на репетицію присылать.
— Такъ стало быть, мы можемъ расчитывать на Любовь Андреевну? радостно воскликнулъ молодой человѣкъ.
— Охъ, ужъ и не знаю! опять вздохнула маменька. — Я поговорю съ отцомъ. Я одна не могу… А отца нѣтъ дома. Вы зайдите завтра…
— Изволите видѣть, я служу въ Плуталовскомъ банкѣ. Днемъ я на службѣ, вечеромъ репетиція.
— Послушайте, маменька… Да развѣ можно такъ обременять людей!.. воскликнула дочка. Виталій Петровичъ былъ такъ добръ, что пріѣхалъ сегодня — и вотъ сегодня надо рѣшить. И чего вы противъ спектаклей?..
— Да я отца боюсь.
— Вы будете согласны и папенька будетъ согласенъ. Я уговорю его.
— Разрѣшите хоть на одинъ спектакль, Дарья Терентьевна. Сегодня у насъ распредѣленіе ролей въ квартирѣ Кринкиныхъ, Любовь Андреевна пожалуетъ къ Кринкинымъ, мы прочтемъ пьесы…
— Кто это Кринкины? спросила маменька.
— О, это одно прелестное семейство! Мужъ отставной полковникъ, немножко чудакъ, спиритъ. Жена — актриса-любительница на роли молодыхъ дамъ. Вотъ у нихъ-то и будетъ распредѣленіе ролей. Сейчасъ я вамъ оставлю ихъ адресъ.
— Но какъ-же Любочкѣ въ незнакомый домъ-то идти?
— Позвольте… Вѣдь нужно-же гдѣ-нибудь собираться, чтобы распредѣлить роли. Кринкины прелюбезные люди — вотъ они и даютъ свою квартиру. Любовь Андреевна тамъ будетъ не одна. Она встрѣтитъ у Кринкиныхъ меня, своихъ подругъ.
— Да я и Кринкиныхъ-то немножко знаю, откликнулась дочь.
— Вотъ, вотъ… Они были у васъ въ лѣтнемъ спектаклѣ и видѣли, какъ вы играли, сказалъ молодой человѣкъ. — Ну, хорошо, прибавилъ онъ, — вы переговорите съ вашимъ папенькой о спектаклѣ и пожалуете съ Кринкинымъ дать намъ рѣшительный отвѣтъ: да или нѣтъ. Согласны?
— Да на одинъ-то спектакль папенька позволитъ. Это я знаю.
— Тѣмъ лучше. А у Кринкиныхъ мы вамъ сейчасъ роль…
— Смотрите только, Виталій… Виталій Петровичъ васъ?.. спросила мать. — Смотрите только, Виталій Петровичъ такой роли ей не давайте, чтобъ съ молодыми людьми цѣловаться или обниматься.
— Но вѣдь сценическіе поцѣлуи — это…
— Нѣтъ, нѣтъ… Я напередъ говорю, чтобы этого не было. Буду у васъ на репетиціи, увижу, что цѣлуется Любочка съ мужчиной — и сейчасъ же домой ее увезу. Ужъ и такъ-то я сама не знаю, какъ рѣшаюсь.
Дѣвушка вскочила со стула.
— Мамочка! Вы согласны? Ахъ, какъ я рада! воскликнула она и бросилась цѣловать мать.
— Постой, постой… Я-то согласна, но ежели отецъ пришпилитъ хвостъ, то ужъ не взыщи. И вотъ еще что, Виталій Петровичъ… Чтобъ и въ любви на сценѣ не объясняться. Этого я не желаю.
— Позвольте, Дарья Терентьевна, да вѣдь такихъ и пьесъ нѣтъ, гдѣ-бы молодымъ дѣвушкамъ не объяснялись въ любви, — сказалъ молодой человѣкъ.
