Зыбучий песок - [79]

– Я хочу сама.

Пол внимательно посмотрел на нее. Выражение ее лица его испугало. В последнее время, после того, как он объяснил, что придется продать машину, иначе у них не будет денег на жизнь, она стала пить почти столько же, сколько он.

«Почему? Если бы я знал, все равно бы сам себе не признался.» Он не стал возражать. Он все чаще ловил себя на мысли, что чуть ли не боится этой непостижимой девушки, к которой он приковал свою жизнь цепью и выбросил ключ от замка. Примерно неделю назад ему впервые приснился сон, который повторялся потом несколько раз; кошмары различались в деталях, но неизменно заканчивались одним и тем же: она делает с ним то же самое, что когда-то проделала с Фабердауном, медсестрой в Бликхеме, Рили и, наконец Морисом Дукинсом, – неуловимое движение, против которого у него нет защиты, и он остается лежать распростертым на земле, а она: уходит.

Хоть это было и рискованно, он воспользовался штампом паспорте, доказывавшим медицинскую степень, и купил упаковку снотворного, поэтому сегодня ночью обошлось без кошмаров, но расплачиваться за это приходилось гудящей с утра головой.

– Я бы пошла поплавать, – неожиданно сказала она. – Мне нравится штормовое море.

– Давай, – пробормотал он.

«Хорошо бы найти хоть что-то, что у меня получается лучше, чем у нее.

Пока я барахтаюсь на мелкоте, она успевает скрыться из виду, у нее какой-то особый стиль плавания, похожий на кроль, только в другом ритме, а прыжки со скал – она выныривает из воды, когда я покрываюсь холодным потом и мурашками, и уже готов поверить, что она разбила о камни голову. А чему она научила меня в постели: Она наверняка легко бы выучилась водить машину, но я отговорил ее, сославшись на то, что у иностранцев всегда много хлопот с правами. Теперь, когда мы остались без машины, это не имеет значения.» Она допила вино, но плавать не пошла. По другой стороне улицы, как раз напротив места, где они сидели, помахивая дубинкой, прогуливался полицейский, он смотрел на лодки в гавани, а не на них. Тем не менее, Пол поежился. В один прекрасный день ему на плечо опустится тяжелая рука: машину он продал не совсем законно.

Сделать это по правилам не представлялось возможным. Во-первых, тогда слишком много бюрократов стало бы копаться в его бумагах, во-вторых, благодаря глупому британскому упрямству машины с левым рулем на континенте были неудобны, в результате цена их падала в несколько раз.

В конце концов они встретили в местном казино какого-то типа криминальной наружности, которому и досталась машина за обидно низкую цену. Он слышал когда-то от богатых приятелей Айрис о профессиональных игроках, которые умудрялись прожить целый сезон в Монте-Карло, выигрывая каждый день так, чтобы хватало на еду и жилье, и не испытывая судьбу ни для чего большего. Когда они приехали в Луз, он выглядел еще довольно представительно, чтобы просиль членский билет в казино – это потом уже его борода отросла слишком длинной и стала запутываться в колтуны. Он быстро освоил некоторые приемы – ставить на противоположный цвет, когда пять или шесть раз подряд выпадал один и тот же, удваивать ставку, если проиграл – и, к удовольствию Арчин, собрал таким образом достаточно денег на шесть беззаботных дней. Затем он, правда, увлекся и потерял на одиннадцати черных подряд все, даже деньги, отложенные на членский взнос.

Так что машина ушла за гроши этому сочувствующему игроку.

Оставив:

– Ты собираешься просидеть тут целый день? – раздраженно спросила Арчин.

– Что-то у меня голова болит, – ответил Пол. – Иди поплавай, а я еще немного посижу.

Мимо прошли двое парней в свитерах: похолодало. Увидев Арчин, одетую лишь в пляжную накидку поверх бикини, они хором присвистнули. Она улыбнулась и, перебежав улицу, направилась к пляжу. Пол задержал глаза на парнях, чтобы посмотреть, не повернут ли они за ней, но те пошли своей дорогой.

Оставшись один, он достал из-под стола сумку Арчин на длинной плетеной ручке.

Там лежало то, что могло избавить его от нынешнего состояния. Он подумывал о том, чтобы давать уроки английского, но этот язык и так все вокруг знали, а французский Пола был слишком беден; пытался он разузнать и насчет временной работы, но понял, что тогда придется слишком тесно общаться с французскими властями, и решил не рисковать. Но был у него один замысел, которым он поделился пока только с Арчин.

Замысел родился как защита от тяжелых предчувствий, когда через некоторое время после того, как они покинули Англию, на него, особенно по ночам, стал накатываться волнами панический ужас при мысли о том, что он наделал. Уезжая, он поддался импульсу и захватил с собой Морисов подарок, и теперь в каждой комнате, в которой они останавливались на ночлег, жуткие часы, отмеряя время косой, наблюдали за их занятиями любовью. Глядя на часы, Пол вспоминал Ллэнро. Он вводил Арчин в транс почти без усилий и находил странное утешение в ее рассказах о волшебной земле.

С некоторых пор это превратилось в наркотик, хотя он и старался не слишком утомлять Арчин. Если он видел на ее лице неудовольствие – за долгие месяцы он научился вводить ее в гипноз единственным словом, – он откладывал сеанс. Как возмещение себе самому он однажды записал все, что мог вспомнить из ее рассказов, и тогда родилась идея написать книгу.