Звуки музыки - [99]

…И вот, приходит вестник к Иову и говорит: волы орали, и ослицы паслись подле них, как напали Савеяне и взяли их, а отроков поразили острием меча; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе. Еще он говорил, как приходит другой и сказывает: огонь Божий упал с неба и опалил овец и отроков и пожрал их; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе. Еще он говорил, как приходит другой и сказывает: халдеи расположились тремя отрядами и бросились на верблюдов и забрали их… Еще этот говорил, приходит другой и сказывает: …большой ветер пришел от пустыни и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков и они умерли…

Тогда поднялся Иов… и сказал: …Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось; да будет имя Господне благословенно!

(Иов: 1, 1 — 21)

«Траппы — кажется, все, за что бы они не брались, оборачивается успехом. И как дружно они живут вместе, родители со своими десятью детьми. Какая необычная семья! Большинству семей в то или иное время приходится иметь дело с болезнью и смертью, с семейными ссорами и конфликтами, со сплетнями соседей. Они должны быть исключительной семьей!»

Сколько раз о нас так говорили и писали в газетах и журналах, и как отчаянно мы пытались исправить это впечатление, пытались доказать, что мы не были исключительной семьей, что это были наши времена. Что лишь одно поколение назад у людей было в привычке жить единым дружным целым, работая, играя, и молясь вместе. Что наша история не была одним сплошным успехом, но у нас тоже были свои тревоги и испытания.

Но почему-то это звучало неубедительно. Ведь вот были мы: процветающие — здоровые — везучие — единые. Вплоть до того года, который останется незабываемым для нас.

Это началось в мае, со свежей могилы на нашем холме.

В начале июня, когда я была по делам в Бостоне, меня нашло сообщение: «Немедленно приезжай домой. Розмари исчезла». Ноша стала слишком тяжелой для чувствительной молодой души: крайне напряженный концертный тур, в сочетании со сосредоточенной подготовительной работой к окончанию высшей школы, волнение во время болезни любимого отца и, наконец, его смерть. Три дня и три ночи мы обыскивали все вокруг — реки, водоемы, леса. Люди из Стоу предлагали свои машины, свое время, свое сочувствие. Через три дня пришлось передать сообщение на радио и в газеты. С нашим именем это означало общенациональную огласку, репортеров, томящихся на крыльце, упорные поиски какой-нибудь любовной истории, единственного объяснения исчезновения. Потом ее нашли в лесу. Должны были пройти месяцы невысказанной тревоги и молитвы, прежде чем Бог послал помощника — священника, который был также и доктором-психиатром, и помог молодой душе вернуться на свой путь к Богу и обществу.

Однажды утром, в июне, маленький Иоганнес проснулся в пять часов.

— Мама, мне так жарко, и у меня болят шея, руки и ноги.

У него была температура — около сорока градусов.

Газеты упоминали несколько случаев детского паралича. Когда, наконец, приехал доктор и установил, что это была «всего лишь» ревматическая лихорадка — какое облегчение! Семь долгих недель маленькому бойкому мальчику пришлось спокойно лежать на спине.

Это случилось в начале лета.

Потом у Гедвиги усилились разрывающие боли в спине, и доктор забрал ее в больницу для обследования. После еще одной недели кошмарной тревоги это оказалась не та страшная болезнь, которой доктор боялся сперва.

Затем открылся летний лагерь. Люди приезжали, мы показывали им их жилища. Программа проходила, как обычно. Ты изо всех сил стараешься — но все время чувствуешь себя словно машиной, которую нужно завести. Все что ты сделал, было сделано автоматически. Иногда, даже твоя молитва. Конечно, в целом ты обращен к Богу. Ты подчиняешься, ты не хочешь спорить. Ты повторяешь снова и снова: «Да исполнится воля Твоя». Но чувствуешь при этом ужасающую пустоту. Солнце закатилось в твоей жизни; становится холодно.

Однажды, этим же августом я стояла в лагере возле кухни и бесцельно смотрела, как грузовик и легковой автомобиль пятились задом друг к другу. В тот момент подбежала Лорли, чтобы что-то взять с грузовика. Я закричала так громко, как только могла. Было уже поздно, водители не видели ее. Какими везучими мы были — только пара сломанных ребер.

Когда в сентябре родился и сразу умер еще один ребенок, не в состоянии жить из-за моих плохих почек, казалось, я не сумею оправиться. Когда вся семья уехала в Фолл-Ривер, штат Массачусетс, на свадьбу Руперта, я была в постели, слишком больная, чтобы хотя бы грустить, сожалеть или беспокоиться. Единственное, что меня успокаивало: теперь я не сумею испортить своими слезами его великий день. Когда я в какой-то мере пришла в себя, я захотела принять участие в концертном туре, и вместе с остальными в ноябре уехала. Через несколько недель у меня начались длительные обмороки, сопровождаемые судорогами и высоким кровяным давлением. Меня положили в больницу на Среднем Западе. Я была серьезно больна. После того, как лучшие доктора перепробовали все, что было можно, мне сказали, что единственное, что мне осталось — молиться. В сочельник я получила последние причастия. В январе мне немного стало лучше, и меня отпустили домой. Поскольку медицина не могла ничего со мной поделать, оставалось только ждать.