Звуки музыки - [77]

В тот день, когда на улице особенно сильно бушевала пурга, мы позвонили Альфреду по телефону. Хотя электрического света у нас не было, телефон, которым мы так давно не пользовались, имелся. Это был привинченный к стенке аппарат. Чтобы говорить в микрофон, нужно было встать на цыпочки, но все же это был телефон. Я подняла трубку, и каково же было мое удивление, когда чей-то голос произнес:

— И как, подошли дедушке новые зубы?

У меня не было раньше никакого представления об общей телефонной линии, я не знала, что происходило, и с испугом выслушала грустную историю о том, что новые зубы совсем не годились, и дедушка терял их все время. Наконец, я соединилась с Альфредом и сообщила ему, что наш дом немного маловат, и не мог ли он что-нибудь сделать для нас?

— О, это можно легко переделать, — услышала я его бодрый, успокаивающий голос. — Просто поднимите крышу и сделайте еще один этаж. У вас будет достаточно комнат.

Далее, он посоветовал нам повидать мистера Сирза — лучшего плотника в деревне. Мы позвонили мистеру Сирзу, который обещал прийти к нам, как только кончится пурга. Это случилось на следующий день. Мы объяснили мистеру Сирзу свою потребность, рассказали о совете Альфреда и спросили, не можем ли мы начать прямо сейчас. Он выглядел несколько неуверенно, так как погода все еще была очень холодной, но, увидев наши молящие глаза, сдался, и в полдень этого дня мы уже начали вскрывать крышу.

Георг, Мария и Гедвига с головой погрузились в плотницкую работу, и скоро большая часть крыши была удалена, и вырисовались слабые контуры новой конструкции. На четвертый день опять разразилась снежная буря, заставившая мистера Сирза остаться дома. В полдень мы все сидели на кухне, расположенной в пристройке, и обедали, когда вдруг услышали ужасающий грохот. Мы вскочили и, открыв дверь в общую комнату, ступили в открытое пространство. Большая часть дома рухнула. Все обвалилось — вплоть до трубы камина — прямо на подвал. Несколько полуобвалившихся стен еще стояли, но крыша полностью рухнула. И словно это была именно та цель, которую пурга стремилась достигнуть, она почти стихла, покрыв предварительно все развалины тонким слоем нового снега. В этот момент зазвонил телефон. Я вышла под открытое небо. Телефон все еще висел на оставшейся части стены. Бодрый голос Альфреда интересовался, как обстояли дела.

— Я хотел сказать, не открывайте сразу слишком большой участок крыши, — предупредил он. — В ненастный день это может оказаться не слишком хорошо.

— Это больше не будет нас беспокоить, Альфред, — сказала я.

— Ах, — казалось, он заулыбался, — поздравляю! Вы уже так далеко продвинулись? Это очень быстро.

— Почему бы тебе самому не приехать и не посмотреть, — сказала я и повесила трубку. Потом я позвонила мистеру Сирзу.

— Мистер Сирз, не можете ли вы сказать мне, что делают с рухнувшим домом?

— Я сейчас приеду, — быстро ответил его голос.

Час спустя архитектор с плотником стояли у могилы своих планов и пытались свалить все друг на друга. Что же теперь будет? Мой несчастный муж выглядел разбитым.

— Знаешь, Георг, — сказала я, — я даже рада этому. Тебе так не нравилась идея ставить новую заплату на старую тельняшку, как ты это называл. Тебе не нравилась основа, не нравилась вся идея в целом. Теперь мы построим новый дом и сделаем его точно таким, каким хотим.

— Построим новый дом — можно спросить, на какие деньги?

— Ха — деньги! Разве не сказал однажды кто-то, что нация стоит ровно столько, сколько проявляет воли к труду! Что хорошо для нации, то хорошо для семьи, и, если мерить таким критерием, мы стоим миллионы.

Архитектор и плотник согласились на том, что следующее, что теперь нужно было делать — снести то немногое, что еще оставалось от дома.

— А теперь, Альфред, сделай нам, пожалуйста, проект дома для австрийской фермы, и если мы будем работать все вместе, очень скоро у нас будет прекрасный дом.

Я изумилась, что всегда весело, бодро звучащий голос на этот раз произнес лишь «хорошо», которое прозвучало скорее как «х-о-р-о-ш-о», и затем:

— Сейчас идет война, и Министерство военной промышленности запретило строить новые здания. Нам нужно разузнать об обязательных постановлениях.

Пока продолжались сахарные работы, часть семьи работала с сахаром, в то время, как остальные учились работать ломами, добивая стены, отрывая доски. Под слоями обоев мы обнаружили газету 1832 года. Гвозди были самодельными, доски очень широкими, брусы срублены вручную. Мы старались сохранить столько еще хорошего старого материала, сколько было возможно, чтобы использовать его при строительстве нового дома. Альфред разузнал, что постановления, касавшиеся строительства во время войны, разрешали делать пристройки к уже имевшемуся дому, и это вполне подходило к нашему случаю, если бы кто-нибудь решился назвать оставшуюся пристройку домом. В ней была кухня с сараем для дров, расположенным позади, вниз по ступенькам, и две комнаты наверху. Одну из них занимал отец Вазнер, другую — мы с Георгом и Иоганнесом. Эти комнаты не отапливались. Когда снаружи бушевали снежные бури, на полу образовывались изящные маленькие пирамидки, так как крыша текла. Позже, когда погода стала теплее и начали моросить дожди, в каждой комнате нам понадобились зонтик и несколько ведер. Впрочем, это было после сахарного сезона, и ведер в нашем распоряжении оказалось предостаточно.