Звуки музыки - [24]

Ты склоняешь голову и внимательно вглядываешься в самые затаенные уголки своей души, чувствуя себя виновным и глубоко сожалея о случившемся. Когда священная служба Страстной пятницы заканчивается, церковь желает снаружи показать, что Христос умер и зарыт в могилу. Так, полотна с алтарей сняты, подсвечники опрокинуты, двери пустой молельни широко распахнуты, предпраздничный свет погашен. Ни цветов, ни свечей, ни единого звука, только большое распятие лежит на ступенях алтаря. Люди входят, в молчаливом поклонении становятся на колени и склоняются, чтобы поцеловать раны Господа.

В Австрии и некоторых других католических странах каждая церковь все еще имеет пристроенную к ней часовню. Это Священная Могила. Более или менее сложной конструкции, она находится с восточной стороны церкви и выполнена в соответствии с фантазией местного мастера. Там можно увидеть фигуру почившего вечным сном Христа. Стремление всего прихода — сделать эту могилу прекрасным местом. Люди приносят сюда сотни растений, свечей, голубые и красные лампочки, символизирующие их любовь и верность. Здесь всегда стоит почетная стража: два солдата на карауле с каждой стороны, два пожарника в парадной форме с блестящими шлемами и с суровым взглядом, два маленьких мальчика, две девочки, двое мужчин и две женщины. Они символизируют гражданскую и военную части общества, оказывают двойное внимание, не сводя глаз с могилы своего самого любимого друга, сказавшего: «Я буду с вами до самого конца». А высоко над могилой на небольшом троне стоит в дароносице Благословенный Символ, накрытый прозрачным белым покрывалом.

Потом приходит черед Страстной Субботы. Едва лишь подойдя к церкви, вы сразу чувствуете изменившуюся атмосферу. Перед ней сложена куча дров, а вокруг стоят люди с фонарями в руках. Это те же самые крестьяне, которые часами стоят в промерзшей маленькой церквушке во время предрождественской недели. Двери церкви открываются, и из них появляется священник с двумя служками и ризничем. Под пристальным взглядом безмолвных зрителей ризничий после долгих попыток в конце концов высекает искру из камня и зажигает дрова. Этим утром должен появиться Божественный огонь, который священник собирается благословить, но отнюдь не искусственный, который пленен людьми в виде спичек.

От благословленного им Священного пламени — Пасхального огня — священник зажигает вставленные в подсвечник три свечи — символ святой Троицы — и несет их в церковь, торжествующе распевая: «Lumen Christic»[5], тогда как все остальные отзываются: «Deo Gratias!»[6].

Теперь церковь уже не погружена во тьму. Она возвратила свой Божественный свет, дарованный ей Христом. В этот день кажется, что церковь пытается сдержать переполняющее ее счастье и веселье, помня о том, что сегодня еще только суббота. Хор начинает петь a capella, в минорных тонах, но в конце концов предчувствие великого пасхального триумфа становится непреодолимым, и церковь взрывается торжествующими криками радости, прошедшими через тысячелетия: «Аллилуйя, Аллилуйя, Аллилуйя!»

Маленькие дети, которые еще верят в пасхальных кроликов и таинства рождественской елки, сошедшие к ним с небес, говорят, что в Страстной Четверг все колокола улетают в Рим, где папа благословляет их, а в Страстную Субботу возвращаются обратно, на свои места, недавно благословенные.

Как может сердце не чувствовать счастья этой победы света над тьмою — жизни над смертью? Какие бы тревоги и волнения не омрачали ваш путь, они все блекнут сегодня — вы становитесь свидетелем окончательной победы: Христос воскрес — и в вашей жизни тоже. «Аллилуйя, Аллилуйя, Аллилуйя!» Торжественная процессия выносит Благословенный Символ из Священной Могилы и приносит его от церкви по улицам и примыкающим долинам.

В наши дни христианство подобно большому домашнему хозяйству, где множество родственников живут под одной крышей. Они все принадлежат к одному роду, но время от времени у них появляются очень сильно отличающиеся друг от друга идеи о том, как нужно вести семейные дела.

Например, некоторые из них не признают никаких крайних обрядов. Бог — это духовное начало человека, говорят они, и он хочет чтобы его почитали в душе. Поэтому, они обходятся вообще без церковной службы. Они не хотят никаких отвлекающих церемоний, ни кадил, ни риз, ни музыки, ни икон и образов, ни даже причастий — только служение духовному началу.

Однако, трудность состоит в том, что в течение всего нашего пребывания здесь, на Земле, мы не являемся в чистом виде одной только душой. У нас также есть тело, а в нем — очень человеческое сердце. Оно требует определенных внешних проявлений своих внутренних привязанностей или антипатий. Сердце нельзя обмануть; оно всегда знает чего хочет, и как этого достичь. Следовательно, мы видим, как наряду с церковной литургией развивается литургия другая, состоящая из тех же элементов. Одеяния переселились из церкви в представления Праздничного Клуба с их вельветовыми мантиями с широкими рукавами и странно выглядящими головными уборами; церковные процессии превратились в пышные роскошные карнавальные шествия; даже церемониям епископальной верховной мессы нашлась замена. На троне теперь восседает не епископ, а прелестная девушка — майская королева, или королева пшеницы, или королева картофеля, которую коронуют и почитают как настоящую королеву.