Звуки музыки - [11]

Я спросила:

— А это вы знаете? — и запела одну старинную балладу.

Они закричали:

— Нет, но, пожалуйста, спойте ее до конца!

Я принялась, одну за другой, петь все свои любимые песни. Дети устроились вокруг меня. Старшие даже уселись на пол, чтобы посмотреть, как я играю на гитаре. Вдруг дверь неожиданно распахнулась.

— Вы не слышали звонка к обеду? О, дети, какой ужас — сидеть на полу! Что скажет ваш отец?

На следующий день, в воскресенье, опять шел дождь. У нас с баронессой была договоренность, что по воскресеньям мы с ней отсутствуем по очереди. В это воскресенье была моя очередь оставаться. Баронесса поехала навестить своих друзей. Дети с увлечением разучивали новые песни. Они оказались очень музыкальными. Мне не составило труда разучить с ними несколько моих старых песен. После ужина мальчики попросили:

— Давайте разожжем огонь в камине в библиотеке. Это так уютно.

Это опять было что-то новое для меня. С интересом наблюдала я, как мальчики зажигают дрова, принесенные Гансом. Скоро мы все сидели на толстом мягком ковре и глядели на пламя. Я с гитарой обосновалась в центре, и мы вместе пропели весь наш репертуар — восемь старых песен и шесть новых.

— Девочки, девочки! Леди так не ведут себя. Вряд ли вашему отцу понравится, что вы сидите на полу. Возьмите скамейки, — это вернулась баронесса. И опять это было: сдерживающая рука отца.

Бац! Лопнула струна «ми».

— На сегодня все, — сказала я. — Струна лопнула.

Глава IV АВСТРИЙСКОЕ РОЖДЕСТВО

Приближалось Рождество. Мы провели длительное совещание за большим столом в детской, обсуждая, какие подарки мы должны приготовить отцу, баронессе Матильде и бабушке, которая жила недалеко от Вены. Я даже предложила, чтобы каждый ребенок приготовил бы подарки всем своим братьям и сестрам. Это привело нас в состояние бурной деятельности. Большой круглый стол покрылся листами бумаги, красками, шерстью для вязания, нитками и иголками. Комната мальчиков скорее напоминала мастерскую, в которой запах клея вытеснил запах белой мышки Вернера.

Хотя мы теперь активно работали, музыкальные занятия не были забыты. Мы разучивали рождественские гимны, каждый вечер новый, из тех, что я узнала, когда вместе с ребятами из Австрийского Молодежного Католического движения путешествовала по Альпам. Тогда мы останавливались в спрятанных среди гор долинах или на уединенных горных фермах и по вечерам, у костров, слушали песни, многие из которых пели еще наши деды и прадеды. Среди них были прекрасные рождественские песни. Я знала их достаточно много.

Однажды вечером баронессы не было дома. Она оставалось у своей сестры, которой нездоровилось. Мы решили провести генеральную репетицию наших новых песен. Мария, которая уже исполняла на своей скрипке простые мелодии, могла попытаться подыграть нам.

Мы спустились вниз и расположились на большом диване, который стоял напротив камина, и на нескольких удобных креслах. Правда, оказалось, что так мы находились слишком далеко друг от друга и не могли хорошо слышать себя. В общем, так или иначе, скоро мы снова все вместе сидели на толстом ковре. Гитара была у Агаты. Я успела показать ей несколько самых простых песен. Краснея от волнения, Мария подыгрывала нам, пока мы вместе пели три куплета. Вдруг кто-то распахнул дверь.

— Папа, папа! — закричали дети и устремились к высокой фигуре, стоявшей в дверях. Ну надо же! А мы сидели на полу! Я медленно поднялась, подобрала с пола гитару и положила ее на диван. Между тем барон перецеловал всех детей и, держа Мартину на руках, подошел ко мне.

— Мне очень жаль, капитан, — сказала я.

— Что жаль? — не понял он. Потом продолжил заговорщическим голосом, — а, понимаю, это должно было быть сюрпризом к Рождеству. Но не беспокойтесь — вам это удалось. Это действительно сюрприз! Дети, я не могу поверить в то, что слышал. Это звучало просто изумительно! Давайте продолжим! Нет, не зажигайте свет. Давайте прямо здесь. Идите сюда.

И он удобно устроился на полу, опершись спинкой о кресло и усадив маленьких девочек себе на колени.

— Вы разучили новую песню. Откуда она? Спойте ее снова.

— Новую песню? — как эхо отозвались дети. — Только одну?

— Что значит «только одну»? — не понял отец. Потом, словно спохватившись, он удивленно посмотрел на меня. — Вы чего-нибудь ждете, фрейлейн?

Я все еще стояла, не в силах поверить своим глазам.

— Н-нет, — промямлила я и опустилась на диван.

— О, нет, идите сюда к нам, прямо на ковер. Вы не считаете, что так гораздо уютнее?

Я никогда не сомневалась в этом. Я присоединилась к остальным, и мы снова запели. Это получился чудесный вечер. Снова и снова капитан прерывал нас возгласами:

— О, дети, дети, разве это не прекрасно?

Его восторг был совершенно искренним и очень заразительным. Он похвалил Марию и Агату за их игру, и, неожиданно для всех, взяв скрипку, стал мягко наигрывать мелодию одной из наших старых баллад. Тогда мы запели эту балладу и пропели все ее двадцать две строфы. Когда мы замолчали, гитара еще некоторое время продолжала играть, а скрипка мягко вторила ей. Никто не двигался. Неожиданно капитан остановился, будто очнувшись.