Звонкая мелочь времени - [52]

Однако на третий день его войска приготовили большие легкие ящики, чтобы закидать ими ров, а еще длинные лестницы, чтобы взобраться на стены.

И под гневную канонаду пушек, под оглушительную стрельбу мушкетов солдаты короля Карла двинулись на приступ Тамбурга.

Маришка наотрез отказалась покинуть город, хотя новый Первый Министр обещал ей, что в Лиссбурге их примут и что доберутся они туда еще до Рождества.

Она сидела на скамейке в парке перед дворцом и переживала. Вдалеке шел бой, и королева с ужасом ждала: вот-вот выстрелы вот утихнут, и это будет означать, что сражение проиграно.

– Мари… – раздалось вдруг сзади. – Маришка, не оборачивайся!

– Якоб? – Только котенок мог спасти ее. Ее – и Тамбург.

– Нет, это Ганс.

Какой Ганс? Кто такой Ганс? Маришка попыталась вспомнить, в памяти смутно нарисовался портрет. Девочка, делая вид, что просто решила прогуляться по заснеженному парку, встала с подушки, оставив ее лежать на скамейке.

За плотной стеной колючего кустарника прятался старый друг – Ганс. Теперь она узнала его, воспоминания словно бы рвались изнутри, но что-то им мешало. Парень выглядел дико – в обгорелой одежде, чумазый.

– Мари, тебе нужно бежать. Мы отбили первый штурм, но будет и второй, и третий – сейчас даже солдаты говорят, что если выдать тебя вместе с выкупом Карлу, то он уйдет и оставит Тамбург в покое.

– Нет! Мои солдаты не предадут меня! – Маришка расплакалась, не веря сама в то, что говорит. – И мне не удастся сбежать. За мной всегда следят – раньше я думала, что они меня охраняют, а теперь боюсь, что ждут, когда смогут предать… Они повсюду, и то, что мы не видим их, не значит, что их нет.

– Тогда ты пропала. – Ганс посмотрел ее в глаза. – И я готов разделить твою судьбу.

В этот момент словно рухнула плотина – воспоминания затопили Маришку. Она вспомнила фрау Элли, булочника, молочницу Грету, остальных мальчишек: Вольфа, Курта, Клауса…

А еще она вспомнила отца. Большого, надежного, единственного! Как она могла его забыть? В этот момент со стороны скамейки донесся знакомый голос:

– Я считаю договор расторгнутым.

На подушке сидел Якоб.

– Якоб! Ты вернулся! – обрадовалась было Маришка. Она бросилась к котенку, но внезапно остановилась. – Какой договор?

– Ну, помнишь, я спрашивал тебя, хочешь ли ты узнать цену моих услуг? Ты не захотела. А теперь я все равно скажу. Воспоминания о твоих близких – друзьях и родственниках – вот чем ты платила. Как королеве они тебе все равно не были нужны! Но теперь ты все вспомнила, и я ухожу.

Рыжий котенок кувыркнулся со скамейки, и на дорожке оказался уже серый кот – Маришка с ужасом узнала в нем того, которого пнула в день отплытия отца.

А пройдя несколько шагов, кот начал увеличиваться в размерах и постепенно превратился в высокого хромого мужчину в черном плаще.

Мужчина обернулся, обжег Маришку взглядом зеленых глаз и мягко произнес:

– А знаешь еще что? Я думаю, что помочь королю Карлу наказать непослушную девочку – теперь моя святая обязанность!

И исчез.

– Кто это был? Колдун? Откуда ты его знаешь? – не переставая, спрашивал Ганс.

– Это Якоб, – ответила Маришка и вдруг поняла, что никакой он не котенок. – Я его пнула, а он мне отомстил.

– Ну ты даешь! – Парень восхищенно посмотрел на девочку. – Теперь точно все пропало. Но я по-прежнему готов умереть вместе с тобой.

Маришке от этих слов было и грустно, и смешно – за последние дни она очень повзрослела, ей уже не хотелось никого наказывать, не хотелось властвовать, и если б она могла, она бы вернула все к тому дню, когда отплыл отец.

Ах, если б она могла просто погладить спинку Якоба и загадать желание! Но Якоб оказался злым колдуном, который играл с нею. Да, именно так: она думала, что играет с котенком, а на самом деле это котенок играл с нею, как с мышкой. Он обманул ее, как маленькую!

Птенчик. Перепелиное яйцо, которое подарил ей Ганс – он еще сказал, что яйцо может исполнить любое желание!

– Ганс, помнишь то яйцо, которое ты мне подарил?

– Конечно, – удивился мальчишка. – Отлично помню.

– Надо найти его. – Девочка шептала как в горячке. – Беги, Ганс, я оставила его в нашем доме, в кладовке, на нижней полке, в дальнем углу. Там коробочка с папиными подарками, и среди них перепелиное яичко.

– Но зачем? Я обманул тебя, яйцо не волшебное. Оно наверняка разбилось или протухло.

– Нет, нет, ты просто не понимаешь, ты не чувствуешь! Я знаю, что оно волшебное, это наша последняя надежда!

Ганс взглянул на нее, затем коротко кивнул и убежал.

– Что тут у вас за голоса? С кем это вы разговариваете, ваше величество? – грубо спросил солдат, выходя к скамейке. – Надеюсь, вы не пытаетесь сбежать?

…Ночью в ее покоях не топили, и девочка жутко замерзла. А утром оказалось, что несколько придворных договорились с Карлом, и чужой король въехал в город. Уже стучали по мостовой копыта его коня, вот-вот – слышишь? – скоро он войдет в ее дворец, за одну ночь воздвигнутый на скале, и свергнет маленькую королеву.

Мысли в голове у Маришки метались, как пойманные птички: у Ганса не получится передать ей яйцо, потому что он просто не сможет к ней подойти. Ей не защититься самой, потому что она – всего лишь маленькая девочка. Что делают со свергнутыми королевами? Отправляют в ссылку, в монастырь, а еще – это Маришка помнила смутно, потому что очень не хотела запоминать, – их иногда казнят.