Звезды в волосах - [44]

Гизела не знала, что ответить. Она предпочла взглянуть на часы.

— Думаю, мне следует подняться наверх, навестить графиню, — сказала она. — Скоро нужно будет переодеваться к обеду.

— Вы ускользаете от меня, — тихо промолвил он. — Очень хорошо. Я отпускаю вас… но с условием, что вы не заставите графиню обедать с нами.

— Ничего не обещаю, — ответила Гизела. Она пошла к двери, чувствуя себя рядом с ним совсем маленькой. Он открыл перед ней дверь. Не глядя на него, она вышла в холл и стала подниматься по лестнице. Она шла, не оглядываясь, не смотря по сторонам, но все время ощущая его взгляд. Он не сводил с нее глаз, и только поднявшись до спасительной лестничной площадки и укрывшись в своей комнате, она не выдержала напряжения.

Гизела вбежала в спальню и захлопнула за собой дверь. Горничных там не было, и она смогла посидеть у огня, сжав пальцами виски. Что происходило? Что он говорил? Почему все так переменилось, что она уже совершенно ничего не понимала, была поставлена в тупик, встревожена, хотя не напугана?

Гизела не знала, сколько она просидела у огня. Она виновато посмотрела на Марию, когда та вбежала в комнату и при виде ее воскликнула:

— Мне не сказали, что вы поднялись к себе, майн фройляйн. Вы будете отдыхать перед обедом?

— Да… нет… не знаю, — призналась Гизела. Но, увидев недоумение на лице камеристки, добавила:

— Я должна поговорить с графиней.

Но разговор не состоялся. Графиня спала. Как объяснила Фанни, графиня приняла одну таблетку, потому что в ее состоянии самое лучшее — как можно больше спать, только так, возможно, ей удастся избавиться от лихорадки.

С покорностью, которая, по-видимому, от нее ожидалась, Гизела ненадолго прилегла на диван. Потом она приняла ванную и отдалась во власть Фанни, которая расчесывала щеткой ее волосы, а потом Марии, чтобы сделать массаж лица с кремом и душистым лосьоном. Затем принесли из гардероба платье. Это было газовое платье бледно-бледно-зеленого цвета, какой бывает у самых первых весенних листьев, с бриллиантовыми капельками, поблескивавшими как роса в красиво уложенных складках юбки.

Когда Гизела была почти готова, раздался стук в дверь, и Мария поспешила узнать, в чем дело. Она вернулась в комнату с подносом. На нем лежал стебелек орхидеи с цветами в виде звездочек.

«Это очень непредсказуемые цветы», — говорил лорд Куэнби, уверяя Гизелу, что они похожи на нее. Но на самом деле, как считала Гизела, непредсказуемым был он сам. С тех пор как она прибыла в замок Хок, не было ни минуты, чтобы он не удивлял ее.

А что произойдет сегодня, когда они будут обедать вдвоем? Сердце Гизелы сильно забилось от страха или радостного ожидания — она сама не знала.

Она приколола орхидеи к корсажу большой бриллиантовой брошью и посмотрела на себя в зеркало. Фанни и на этот раз приколола ей в прическу бриллиантовые звезды, на шею Гизела надела бриллиантовое колье, а на руке блестел такой же браслет. Она была готова. Платье не было таким замысловатым, как то, что она надевала вчера вечером. Гизела выглядела в нем юным, почти эфирным созданием. Почти как водяной эльф. Гизеле показалось, что она могла бы быть одной из нимф, которые танцуют в розарии вокруг фонтана, когда расшалятся.

Теперь, когда она была полностью готова, Гизела с удивлением обнаружила, что ей совсем не хочется идти вниз. Но это был не страх. Она как будто хотела предупредить драму, которая вот-вот должна была начаться, и в то же время не могла себя заставить открыть первую страницу.

Гизела долго простояла перед зеркалом. Она рассматривала орхидеи, отметила про себя красоту и мягкость лепестков и очень слабый аромат, который ощутила, наклонив голову. Наконец, она решилась и, прежде чем успела понять что-либо, оказалась наедине с лордом Куэнби в комнате, в которую вошла впервые.

Это была уютная комнатка, совсем крошечная по сравнению с огромным банкетным залом, где они сидели вчера. Золотые канделябры на круглом обеденном столе и сам стол были украшены орхидеями-звездочками. Они в изобилии окружали затейливые золотые тарелки, стелились по кружевной скатерти, создавая пышный узор, поразительный по своей красоте и оригинальности. И повсюду в этой маленькой комнате были орхидеи — огромная корзина на столе возле зашторенных окон; большие вазы на каминной полке. Комната сама по себе была замечательной — стены в ней были серебряными, среди серебряных панелей красовалась картина, изображавшая богинь и купидонов. Шторы на окнах были из серебряной и золотой камчатой ткани, а резные стулья с позолотой, на которых они сидели, были обшиты серебряной парчой.

Гизеле показалось, что она участвует в каком-то .спектакле. Лакеи, которые отодвинули для нее стул и подали еду на золотых блюдах, пропали сразу после того, как угощения были расставлены, и она осталась с лордом Куэнби наедине. Она видела только свет от свечей, орхидеи на столе и его глаза, внимательно смотревшие на нее. Весь остальной мир, казалось, исчез. Она была совершенно одна, если не считать лорда Куэнби, конечно.

Гизела попыталась сосредоточиться на еде, но все казалось ей безвкусным. Она сделала глоточек шампанского, но это было все равно, что глотнуть воды.