Звёзды Сибири - [15]

— Оля, эта хорошая Оля, которая, казалось, так любит его, которую одобрял и поэт Б., молчала. Да, на что я ей нужен, узник? — думал Володя. — Вся эта любовь женская — ложь.

Однажды он получил письмо, что Оля духовно ослабла, ушла в мир и известна там, как хорошая плясунья и гитаристка. Нехорошо, мутно было на душе Володи.

В один из выходных дней он взял Библию и ушёл в строящееся здание, где никого не было по причине дня отдыха. Он вошёл в одну из недоделанных комнат и сел на чурбак. Какая-то тоска давила его. Нахлынули воспоминания...

Он вспомнил своё покаяние, те радостные дни первой любви, служения Господу, это была весна жизни. День крещения — какое торжество! Он, кажется, не ходил по земле, а летал. А потом — день полной отдачи на служение Господу. Библейские курсы в Москве, знакомство с сильными братьями, столпами дела Божия в России. Сколько было мечтаний... Сколько было надежд, казалось, великие перспективы были перед ним. Потом жизнь в деревне... Всё как-то потускнело, День за днём пробегало перед Володей минувшее. И чувство горького раскаяния терзало душу. Он как бы осознавал теперь свои ошибки.

«Ведь не так надо было вести себя. Ведь не так надо было воспитывать молодёжь. Почему ушла Оля? Почему ушли некоторые другие? Не было глубокой духовной жизни. Не было молитвенной жизни среди молодёжи. А как мало времени уделялось тому, чтобы вникать в себя и в учение, чтобы изучать Слово Божие? Ведь можно же было прожить эти годы юности ярче, лучше!»

Он опустился на колени. Из глаз его капали слёзы...

— Господи, прости меня за всё! Благодарю тебя за эти испытания! Ты переплавляешь меня в этом горниле... После молитвы тяжесть, тоска ушли. Володя ободрился, стал каждую свободную минуту проводить над Словом Божиим. Его бодрые содержательные письма радовали его друзей. Володя знал, что Господь многомилостив. Он верил, что жизнь его впереди, впереди и его счастье. Он жаждал дней серьёзного глубокого труда на Нивах Господних. Испытание, неволя стали менее тяготить его. Он понимал, что человек рождается на страдание, чтобы как искры устремляться вверх.

Все окружающие товарищи по неволе замечали, что Володя ожил, его больше полюбили, с ним советовались. Душа его горела яркой звездой во мраке окружающих скорбей, излучая свет любви и сострадания для окружающих.

На сердце его была тихая радость. Он часто читал и вдумывался в Слова: «О сём радуйтесь, поскорбев теперь немного если нужно от различных искушений, Дабы испытанная вера ваша оказалась драгоценнее гибнущего, хотя и огнём испытываемого золота, к похвале, и чести, и славе, в явление Иисуса Христа» (Петра 1:6-7).

Глава 20

«Полагать души свои»

1 Иоан. 3:16.

По обыкновению она проснулась рано-рано, когда ещё спали не только люди, но и птицы и заря чуть-чуть занималась, разгоняя мрак ночи. Она не ворочалась на своей жёсткой постели, проснувшись, но тут же вскочила, умылась холодной водой и, открыв окно, опустилась на колени. С горячей мольбой она обратилась к Богу, Который помог ей распроститься со своей матерью, любимой семьёй и приехать одной в эту далёкую таёжную деревушку. В открытое окно ворвался свежий утренний ветерок, и, наполняя комнату ароматами осени, тихо, точно лаская, зашевелил вьющиеся светлые волосы на голове её. Встав с колен, она подошла к столу, на котором лежала старая поношенная Книга — Библия, и открыла Её. Паша никогда не начинала день без молитвы и чтения Слова Божия. Это давало ей силы здесь, живя без собрания, без общения с молодёжью, не только не скучать, но иметь самое бодрое светлое настроение. Её всегда удивляло, почему некоторые братья и сестры, которые уезжали от общины, возвращаясь потом, говорили, что они ослабли духовно. Ведь теперь она уже давно не слышит хора, не бывает в тех чудных общениях, которые так взгревают дух, и всё же она растёт, сердце её всё больше переполняется любовью к Богу и к ближним. Она достала муки и стала месить тесто, готовя лепёшки. Она встала пораньше, чтоб эти сделанные лепёшки отнести туда, к ним, к тем воротам, из которых их выводят на работу. Она передаст это им, и они смогут хорошо покушать в обед. А вечером те люди, что день и ночь стерегут их, были так уже расположены к Паше и её друзьям, что отпускали их к ней покушать. Уже было совсем светло, когда Паша с узелком вышла со двора и направилась туда, где виднелись бараки, огороженные проволокой. Развод уже начинался, и первые колонны людей, одетых в чёрное, окружённые штыками, медленно двигались в тайгу.

— Товарищ начальник, разрешите братьям передать лепёшки?

Услышав нежный звонкий голос девушки, суровый высокий начальник оглянулся. На его мрачном лице появилась улыбка.

— Ты опять, Паша, так рано к своим братьям? Ну и любовь у тебя к ним! Жила бы, гуляла, а то вот скучаешь всё в захолустье.

— Что вы, товарищ начальник! Я совсем не скучаю. На долю мою выпало самое большое счастье — оказывать любовь несчастным.

Начальник ничего не сказал, кивнув головой одному из стоявших рядом, и тот, взяв узелок у Паши, передал его одному из её братьев. Их было трое. Они стояли рядом среди других, одетых в чёрное. Лица их сияли приветливыми улыбками. Они совсем не были похожи на тех мрачных, злобных товарищей, которые окружали их. Они тоже начинали там день с молитвы, и укреплённые силой Всевышнего, бодро шли на тяжкий дневной труд. А утренняя встреча с Пашей, хотя они и не могли разговаривать с ней, а только видели её, была для них величайшим счастьем. Видеть сестру, которая ради имени Иисуса, любви к ним, оставила всё и разделяет с ними их скорбь — это значило для них видеть любящую руку Иисуса, заботящуюся о них. Они знали, что многие, подобные им братья, в течение многих лет не имеют этого счастья, и ценили это.