Звезды расскажут, комиссар Палму! - [42]

— На холм, — повторил я. — А зачем?

— Так Вилле ж хотел… — Девица осеклась, заметив выражение на его лице, и изумленно спросила: — Вы чего, не знаете?

— Ладно, — сказал Вилле. — Надоело запираться. Это правда, я хотел туда, потому что дядя Фредрик обещал мне свой телескоп. А было уже поздно — меня ведь полиция замела из-за этого разбитого окна. Меня на него толкнули. Ну, я и взбесился… В общем, понятно. Ну вот, а когда Арска отнял у меня баранку, я ему сказал, чтобы он двигал прямиком через лужайку в гору. Я думал махнуть к Памятнику и объехать его разок кругом — показать дяде, что не такой я неумеха, как он думает. Вот. А мы вместо этого врезались в дерево. Арска еще хвастался, что выжмет сто пятьдесят…

— Ну и что, мы с ним и в Порво катались на такой скорости! — перебила Кайя, обидевшись за своего героя.

Она невинно посмотрела на меня, не понимая, что только что сказала.

— Ну а дальше? — вернул я их к главной теме.

— Арска и Кайя смылись, — буднично продолжил Вилле. — У него в боку кололо, и голова была в крови. Это после того, как ветровое стекло разбилось и осколки полетели прямо в лицо. Арска даже запаниковал, думал, что помирает. Ну, я и отправил их, Арску то есть, зашиваться.

Он умолк с высокомерным видом.

— А дальше? — напряженно спросил я.

— А потом я пошел и забрал телескоп, — просто признался он. — Дядя его там оставил, как обещал. — Он запнулся, а потом добавил, как бы оправдываясь и стараясь не глядеть на меня: — Его ведь могли спереть. Я и опоздал-то чуть-чуть, может, на полчаса.

Мое воображение давно уже рисовало мне одну картину за другой, но тут вдруг меня охватила жалость. Безалаберный, нескладный мальчишка! Все на него навалилось. И девушка его забеременела, и штраф в несколько десятков тысяч за расколотую витрину, и угнанный автомобиль разбит. Слепая ярость на весь мир, на жизнь, которая рушится. Быть может, Нордберг сказал что-то не так, возразил. Большего и не требовалось. Дальше — удар. Может быть, мгновенное сожаление, раскаяние. И новый прилив ярости. Разбитое лицо, как у Арски. Бешеные, слепые удары. Да, именно так, парень был не в себе, великодушно решил я. Находился во власти психоза.

— А куда ты дел деньги господина Нордберга? — спросил я безразличным тоном. — Ты ведь только что сказал, что у тебя не было денег, чтобы сбежать.

— Но у дяди в бумажнике не было денег, когда… — проговорил парень, не подозревая еще ничего дурного, но почему-то вдруг задрожав всем телом.

Я безотчетно вскочил. Я просто не мог больше сидеть на стуле. И, посмотрев на мое лицо, он, видимо, понял.

— Нет, нет! — резко выкрикнул он. — Это было раньше, раньше! Когда дядя обещал мне телескоп! — И хриплым шепотом добавил: — Насовсем, чтобы он мой был. У меня никогда не было ничего своего.

И тут долгое нервное напряжение сделало свое дело: голова этого долговязого хилого парня упала на руки, а сам он как в какой-то замедленной съемке стал оседать и наконец повалился на пол, гулко стукнувшись головой. Не могу сказать, что мне не было жаль его, но победное ликование, бушевавшее во мне, почти заглушало все остальные чувства.

В это-то время в кабинет и вошел Палму, ведя перед собой Арску. Тот вступил с упрямым выражением на лице, но это выражение мгновенно сменилось на испуганное, когда он увидел бездыханное тело Вилле, распростертое на полу. Смешно было наблюдать, как он кинулся на грудь Палму, ища у него защиты. Прикрывая руками голову, он завопил:

— Не бейте меня! Я во всем признаюсь!

Но Палму слишком хорошо знал меня, чтобы заподозрить в чем-то таком. Думаю, иначе он не колеблясь дал бы мне по физиономии. Это было вполне в его духе, когда речь шла о нарушении священных принципов.

— Да, Палму! — сказал я, не обращая никакого внимания на Арску. — Дело в общих чертах раскрыто. Я его раскрыл.

— Какое — авария? — безучастно спросил Палму, у которого кончилось курево.

— Убийство! — торжествующе заявил я и указал на потерявшего сознание Вилле. — Вот виновный!

— Подозреваемый, — машинально поправил меня Палму.

Почему-то это меня сразу отрезвило. Хотя, на мой взгляд, Палму мог проявить чуточку больше интереса к моим успехам. Я ведь все-таки был его учеником. В некотором смысле.

— Разумеется, еще многое требуется выяснить, — сухо признал я. — Но все это касается частностей, относительно же сути дела все косвенные улики налицо. И я как юрист могу ручаться…

— Ты как юрист можешь проваливать, — начал было Палму, но, вспомнив, что в кабинете присутствуют посторонние, младшие по чину и возрасту, продолжать не стал.

Он опустился возле Вилле и, бережно приподняв его голову, положил к себе на колени.

— Помоги-ка лучше мальчику! — бросил он мне. — Ты что, не видишь, что это еще ребенок? Дай воды. — И только когда я протянул ему стакан трясущейся от бешенства рукой, он вспомнил и почтительно добавил: — Командир!

Он неловко побрызгал водой в лицо Вилле и в растерянности попытался потрясти его за плечи.

— Вы… вы у-убили его! — всхлипнул Арска и залился слезами. — Так… так нельзя… Это незаконно! И у меня, у меня тоже болит бок!

Он потянулся за поддержкой к своей подруге, но Кайя в эту минуту если и испытывала к нему какие-нибудь чувства, то далеко не нежные.