Звезды под дождем - [19]

— Это наша Жёлтая гора, — доверительно прошептал Вальке маленький тихий Павлик. — На ней будет город.

— Надо сперва начертить улицы, — сказал Толька Сажин и сосредоточенно сдвинул брови, похожие на чёрные кляксы.

— Надо сперва хоть один дом построить, — заметила Ирка.

— Какой? — сухо спросил Сажин.

— Хоть какой, — глядя в небо, сказала Ирка.

— Ин-те-ресно… — произнёс Толька и поднял левую бровь-кляксу. — Кто это будет строить дом, если никто не знает, где будет улица?

— Интересно, кто это видел улицы без домов? — въедливо произнесла Ирка и сжала губы.

— Увидишь, — пообещал Сажин и прищурился.

— Да ну? — сказала Ирка.

— Ну вы! — встревоженно начал Андрюшка. — Хва… — и не кончил.

Они сшиблись, как всадники на полном скаку, и, сцепившись, рухнули на песок.

Они коротко и зло сопели.

Они вздымали локтями песочные фонтаны и взбрыкивали худыми ногами.

— Вот бешеные, — горестно прошептал Павлик и отступил на два шага.

Стриженый толстощёкий Юрка страшно округлил глаза и заорал:

— Прекратить!!

Всё это случилось в несколько секунд. Валька даже не успел ухватить и раскидать рассвирепевших архитекторов. Они сами отлетели друг от друга, как резиновые куклы.

Они сидели в двух метрах друг от друга и дышали часто-часто. Ирка прижимала языком разбитую нижнюю губу. Толик осторожно трогал царапину, которая тянулась от уха до подбородка.

— Заработала? — деловито спросил Толька. — Ещё хочешь?

— А ты? — коротко осведомилась Ирка. — Бамбес. — Она хотела сказать «балбес», но мешала губа.

— Кончили? — тихо спросил Андрюшка. Они взглянули на него и разом вздохнули.

Андрюшка отвернулся и объяснил Вальке:

— Каждый день так. Иногда два раза в день.

— Разве так строят города? — с досадой сказал Валька. — Надо же план.

Он разорвал коробку из-под стёкол и карандашным огрызком на куске картона изобразил старинный многобашенный город. Бросил картонку Андрюшке и отошёл подальше.

Он опять устроился на треснувшем бетонном блоке, уже тёплом от солнца.

А на Жёлтой горе шла работа.

Вырастали круглые башни. Ощетинивались зубцами стены. Поднимались купола главного дворца.

Ирка-скандалистка и Толька Сажин выводили арку больших крепостных ворот. Они трудились рядышком, щека к щеке. Толькина царапина припухла и порозовела, а Иркина губа вздулась и повисла, как оторванная подошва. К ней прилипли песчинки. А ворота с башнями по сторонам получились неплохие.

Андрюшка сидел на корточках в самой середине города. Он мостил цветными осколками центральную площадь. Он не просто так покрывал её кусочками стекла, а кажется, хотел выложить какой-то узор. Но узор, видимо, не получался. Андрюшка хмурился и покусывал губу.

Валька мог бы подойти и помочь, но чувствовал, что Андрюшка не обрадуется. Валька знал, как это плохо, если за спиной появляется непрошеный советчик или зритель.

Андрюшка встал, шагнул, как Гулливер, через городскую стену и в раздумье стал смотреть на город.

Он стоял, обняв себя за плечи и наклонив голову. Матросский воротник на правом плече вздыбился до уха. Лицо у Андрюшки было очень сосредоточенное и немного обиженное: «Не получается почемуто…»

Валька взглянул и почти машинально попробовал пальцем остриё карандаша: «Хорош? Годится?»

На куске картона он осторожно вывел контур маленького острого подбородка. Потом легко прочертил две скобки — получилась нижняя губа приоткрытого Андрюшкиного рта. Верхнюю губу Валька наметил одной тонкой чёрточкой. Он знал: лишние штрихи никогда не усиливают сходства. Главное — точность.

Андрюшка стоял не шевелясь. Будто догадывался, что это очень нужно Вальке. А Валька уже несколькими линиями набросал отросшую Андрюшкину чёлку и провёл короткие чёрточки бровей. Нос у Андрюшки совсем простой: Валька поставил над верхней губой маленькую скобку — и всё.

Самое трудное — это, конечно, глаза. Особенно когда их почти не видно в тени ресниц. Валька, чуть дыша, вывел тонкие полумесяцы опущенных век. Аккуратно прочертил уголки глаз. Несколькими точками отметил ресницы. А потом волосяными штрихами прорисовал окружённые светлыми ободками зрачки — так осторожно, словно он был хирург и проводил остриём по живому глазу. Он не мог ошибаться. Ведь у него не было резинки.

И, может быть, хорошо, что её не было. Осторожность помогла Вальке. Он отложил карандаш, взглянул на Андрюшку, потом на рисунок и увидел: похож. Как ни смотри, а похож.

Сходство редко удавалось Вальке, и теперь он очень обрадовался.

Нужно было обязательно закончить рисунок. Карандашик заплясал на картоне. Валька рисовал Андрюшку в полный рост. Тонкая шея, сбитый воротник матроски, мятые штаны, клок тельняшки, маленькие ладони на узких плечах, сандалета с отскочившим ремешком на правой ноге. Левая нога почти до колена был закрыта крепостной башней.

На остроконечной башне рубиновым светом горел маленький стеклянный осколок…

Взрослые всё чаще проходили недалеко от песочной кучи. С любопытством поглядывали на растущий город, а заодно и на Вальку. Валька встал, сунул картон под рубашку и зашагал домой. Андрюшка посмотрел вслед, но окликнуть, видимо, не решился.

Дома Валька взял резинку и убрал из рисунка всё лишнее. Торопливые короткие штрихи заменил точными лёгкими линиями, и портрет сделался гораздо лучше. Выразительнее.