Звезды над Занзибаром - [105]

Как Эмили ни считала и ни экономила, денег не хватало ни на что. Холе и Метле сообщали в письмах о грустных событиях: о том, что за это время умерли несколько их сводных братьев и сестер. Среди них были Джамшид и Хамдан, которые в свое время были очень близки Эмили — с ними она провела несколько счастливых лет в детстве, а потом еще были такие чудесные дни в Бубубу. Эмили несколько дней грустила, с тихой радостью вспоминая веселых, всегда готовых к проказам братьев, остроумных и веселых. И только когда Холе в следующем письме между прочим упомянула, что она унаследовала от их незамужней и бездетной сестры хорошенький домик и землю в придачу, Эмили поняла, что в ее беспросветное существование ворвался первый луч надежды.

Холе и Метле регулярно снабжали ее домашними сплетнями и новостями, и Эмили сначала задумалась, а потом составила список почивших в бозе сестер и братьев, от которых она могла ожидать наследство; она оценила — по воспоминаниям — примерную стоимость домов, плантаций, драгоценных украшений плюс наличные — короче, все, что причиталось ей по занзибарским законам как наследнице. В итоге получилась кругленькая сумма, от которой у нее перехватило дыхание: счет шел на тысячи.

Поскольку Баргаш, если осторожно охарактеризовать его поведение, на письма Эмили, наполненные сестринской привязанностью и просьбами о примирении и прощении, никак не реагировал, однажды она еще раз приняла решение и отнесла кое-что ювелиру, а в марте 1872 года купила билет на поезд в Берлин.

В начале истекшего года после долгой осады и частых обстрелов Париж капитулировал, и еще до заключения мирного договора произошло объединение южных немецких государств с Северогерманским союзом — была провозглашена Германская империя. Таким образом в центре Европы возникло новое мощное государство, простирающееся от земель Восточной Пруссии до Рейна и от Шлезвиг-Гольштейна на севере до самой южной точки Баварии. Король Пруссии Вильгельм I стал германским кайзером, Отто фон Бисмарк — имперским канцлером, а на Вильгельмштрассе в Берлине разместилось министерство иностранных дел. Туда и обратилась Эмили Рюте со списком возможных наследодателей — с просьбой о поддержке ее притязаний на наследство, оставленное ее занзибарскими родственниками; кроме того, она попросила помощи германского консула на Занзибаре, и эту ее просьбу министерство также поддержало, а именно: передать султану Баргашу прошение его сестры.

Ответ султана Баргаша был скорым и обескураживающим: принцесса Салима уже получила свою часть наследства как от отца, так и от матери; все свои наследственные права на иное семейное имущество она утратила, когда перешла в христианство. А о том, что она владелица трех плантаций, новый султан и знать ничего не знает.

Такой резкий ответ подействовал на Эмили как пощечина, но он только подстегнул ее решимость настаивать на своих правах; она сочла, что не вправе отступать, не испробовав все средства.

Но сначала надо было решить насущные проблемы. Жизнь в Гамбурге оказалась очень дорогой. Имеющихся средств не хватало ни на оплату квартиры, ни на уголь, ни на жалованье Хельги и Фредерики; ни на хлеб, ни на яйца, не говоря об одежде и обуви для детей, которые росли, как сорная трава по весне. Эмили боялась даже думать о том, что будет, когда Тони, Саид и Роза достигнут возраста, когда придет пора отправлять их в школу; ведь им понадобятся карманные деньги, учебники, мел и грифельные доски. Как же она будет все это оплачивать?

Считалось, что в провинции жизнь дешевле. Там она, конечно, проще и в некоторых отношениях более ограничена, но доступнее, когда у тебя в кошельке денег немного. Эмили слышала, что Дармштадт был приятным местечком. Столица великого герцогства Гессен после войны экономически процветала, хотя цены не скакнули здесь до небес. Благословленный мягким климатом и расположенный в красивом месте, этот город сулил ей прекрасную жизнь. И после поездки в Берлин и благополучного возвращения домой она уже без страха села в утренний шестичасовой поезд, который повез ее на юг.

На следующий день она тоже встала рано и решила расспросить владелицу маленького пансиона о здешних ценах на масло и мясо. Та слушала ее вполуха — ее больше интересовало, что привело Эмили в Дармштадт и как она жила до сих пор. Несмотря на то, что хозяйка выразила ей сочувствие в связи с потерей супруга — на певучем местном диалекте, она при этом так жадно разглядывала гостью, что в конце концов Эмили пришлось остановиться перед ближайшей витриной и оглядеть себя, все ли в порядке — прилично ли она одета и хорошо ли уложены под шляпкой волосы.

Держа в руках газету с объявлениями о сдаче жилья, она пошла по первому адресу, поднялась по ступенькам и несколько секунд ждала, пока не успокоится сердце, мысленно проговаривая еще раз заготовленные предложения, только тогда позвонила в дверной колокольчик.

— Да? — уже немолодая женщина распахнула дверь, вытирая руки о грязный передник и недоверчиво глядя на Эмили.

— Добрый день, — приветливо поздоровалась Эмили, стремясь произвести хорошее впечатление и стараясь не обращать внимания на затхлый запах вареной капусты, донесшийся до нее. — Я пришла по объявлению.