Звезды над озером - [2]

Нет, неспроста я люблю самолеты. В ушах моих звучит адажио из балета «Спартак» в соответствии с названием лайнера. Он не летит, а кружит в небе под звуки завораживающей музыки.

Итак, мы снова вместе. Нам надо расследовать все обстоятельства, связанные с дедом Евгения, Кириллом Смуровым, узнать, за что он получил орден, без сожаления отданный внуком; для этого мы направляемся в Армению, где живет моя бабушка Настя в семье своей старшей дочери Лии. Уроженка Ладоги, годы войны она провела на Дороге жизни, где познакомилась со своим будущим мужем и моим дедом Вазгеном Арояном, его другом Алексеем Вересовым и офицером Особого отдела Кириллом Смуровым.

Глава 1

Ереван, 2008 год

Кто не бывал в Армении, тот не видел настоящего горного солнца. Здесь солнечный свет особенный, уж поверьте, я успела побывать и в южных и в жарких странах, и нигде нет такой световой насыщенности воздуха, как в Армении. С чем можно сравнить это особенное слепящее сияние? Может быть, с мириадами драгоценных кристаллов, играющих гранями и яркими лучиками, — они пересекаются и создают световую вакханалию — ту, что зовется воздухом Армении. Ходить здесь без темных очков нереально, но я предпочитаю морщиться и гримасничать, как мартышка, потому что не воспринимаю окружающий мир через черные стекла. Женя, не в пример мне, сразу же водружает на нос солнечные очки с обстоятельной русской рассудительностью. В аэропорту он выделяется ростом и спокойствием, местные жители более суетливые и шумные, но по сравнению c петербуржцами в них больше добродушия и непосредственности.

Давненько я сюда не приезжала. Аэропорт Звартноц обзавелся новым ультрасовременным терминалом, меня приятно поразило, как быстро мы прошли паспортный контроль, и чемоданы приплыли немедленно к нам в руки. Меня все радует — эта новизна просторных залов, блеск отделочного камня, металлических деталей, приветливые личики девушек-служащих, одетых в униформу. Все волшебно, прекрасно, потому что я путешествую с Женей. Непривычное для меня состояние, пока невероятно счастливое.

Мы выходим в зал прибытия, где меня хватают, чмокают в щеки и передают из одних объятий в другие — это муж тети Лии Сурен Акопович, а также моя двоюродная сестра Нушик и мой двоюродный брат Аршак. Знакомлю их с Женей.

Он хлопает глазами и с заметным усилием пытается запомнить непривычные для русского слуха имена, жмет протянутые руки; затем нас ведут по длинному проходу к стоянке автомобилей. Мы втискиваемся впятером в старенький жигуль (мать честная! из какого века данное ископаемое?) и скатываемся на этой таратайке на шоссе, ведущее в город. Кондиционера в машине, естественно, нет, стекла опущены, горячий ветер дует в лицо, но даже жаркий воздух сохраняет свою особенную горную чистоту, а на горизонте вздымается двумя заснеженными главами величественный Арарат.

Трасса вполне свободна, мы едем без задержек, вдоль дороги тянутся низкорослые домики, потом целая сеть мебельных магазинов — товар выставлен прямо на тротуарах, мелькают разноцветные обивки диванов, кресел, стульев; у магазинов группками сидят продавцы.

— Как бабушка? — обращаюсь к Нушик.

Моя кузина, в отличие от меня, обладает более светлыми волосами — они у нее темно-русые с рыжинкой, густые и вьющиеся; глаза серые, вы подумайте! Во мне проявилась армянская кровь — каштановые волосы, карие глаза, — а в ней русская, иначе откуда такие светлые глаза? Чего только природа не вытворяет! Вот Аршак больше похож на своих соплеменников — черноволосый и темноглазый, — хотя армяне все как один уверяют, что их далекие предки обладали светлыми волосами и голубыми глазами.

— Слегла бабуля, — отвечает на мой вопрос Нушик. — То ли погода действует, то ли переволновалась из-за вашего приезда. Давление поднялось, и сердце барахлит. Так что ты не особо на нее наскакивай.

Мы проезжаем по мосту через глубокое ущелье реки Раздан. Над скалистым обрывом живописно вырисовывается храм Сурб Саргис, в переводе на русский — Святого Сергия. Я обращаю на него внимание Жени — армянские церкви интересны своей строгой красотой, четкостью линий, они в основном построены из туфа, отделаны декором, резьбой по камню, искусной работой средневековых скульпторов.

— А что означает имя Нушик? — спрашивает Женя и с любопытством оглядывается на сестру с переднего сиденья.

Если честно, я ощущаю укол ревности, но отвечаю фальшиво-оживленным тоном:

— Нуш по-армянски — миндаль.

— Красиво, — протягивает Евгений и замолкает. Смотрит перед собой, на незнакомый город, в котором я намереваюсь провести множество счастливых часов.

Наша скрипучая раздолбайка пилит в гору, взбирается вверх по дороге, ведущей в Канакер. Так называется один из районов Еревана, где еще сохранились собственные дома с плодовыми садиками. Когда-то такие небольшие участки были в самом центре, но постепенно строительство высоток захватило абрикосовые, персиковые, тутовые владения, вытеснило цветение, сладкий запах вызревающих на солнце фруктов, нашлепало многоквартирные дома, под стенами которых кое-где еще жмутся приземистые домики с бетонными крохотными дворами, с деревьями, закатанными в асфальт; что спасает их от гибели — непонятно, должно быть, лишь неистребимая тяга к жизни.