Звезды над нами - [19]

Выбежав со стадиона, мы очутились в березовой роще и побежали по тонкой снежной простыне, оставляя на ней следы из бурых опавших листьев. Так бежали мы до тех пор, пока не сели прямо на снег, окончательно выбившись из сил.

- У тебя кровь... изо рта, - тяжело дыша, Ольга протянула мне душистый носовой платочек.

- Ерунда, - прохрипел я. Вытерев подбородок, я провел кончиком языка по верхним и по нижним зубам. - Зубы целы, только губа разбита. А у тебя пуговицу от пальто оторвали.

- Да еще и "с мясом", - вздохнула она, запихивая пальчиком в дыру клок ватина.

- Как на Ходынке...

- Слу-ушай, - удивленно протянула Ольга, - а ведь это та самая полянка!

- Да, действительно, - оглянувшись, я увидел, что мы сидим на той самой полянке, на которой встречались теплыми летними вечерами.

- Неужели, это то самое место?! - вздохнула Ольга. - Его теперь не узнать, - задумчиво сказала она. - Так преобразилось... Вроде то же самое, но будто на другой планете.

- Да-а, - согласился я.

- Ты меня любишь? - неожиданно спросила Ольга.

Вместо ответа я нежно притянул ее к себе и поцеловал.

- У тебя губы от крови соленые, - сказала она, жалея меня тыльной стороной ладони по щетинистой щеке.

- А у тебя - сладкие, - поцеловал я ее еще раз.

- Тише, - вдруг испуганно прошептала она, - на нас смотрят.

- Кто?

- Не знаю... но я чувствую.

Я резко встал и увидел, как за припорошенными снегом кустами мелькнуло что-то зеленое.

- С меня хватит! - взревел я, бросаясь к кустам.

- Ты с ума сошел! - закричала в ужасе Ольга. - Сережа, не надо!

Но я уже не думал, надо или не надо - в бешенстве я гнался за ненавистно-противным маленьким зеленым существом. Не пробежав и двадцати метров, существо споткнулось и, неуклюже подпрыгнув, плюхнулось на снежный ковер. С ходу я набросился на него, чтобы тут же придушить, но существо неожиданно пропищало испуганным детским голоском: "Дяденька, не бей!" Отпрянув, я увидел под собой мальчишку лет десяти, в зеленом комбинезоне и с намазанным аквамариновой гуашью лицом.

- Я пошутил, - плаксиво прогнусавил он, растирая кулаком зелено-голубые слезы.

- Я тебе пошучу! - зачерпнув в ладонь снега, я умыл им доморощенного инопланетянина. -Сейчас вот мы с тобой в милицию пойдем, - схватил я его за шиворот.

Внезапно за спиной раздался истеричный хохот - смеялась Ольга.

- Что ты ржешь?! - набросился я на нее.

Воспользовавшись заминкой, мальчишка вырвался и пустился наутек. Тут мне тоже стало смешно.

- Беги-беги, Фантомас сопливый! - хохоча, я запустил ему вслед бледноаквамариновый снежок.

6. Сам Занзибаров

Всю следующую неделю на работе только и было разговоров, что про тарелки, гуманоидов, Угловского мессию и массовый психоз на стадионе. Кстати сказать, тот самый психоз закончился не столь уж безобидно: одной женщине разбили лицо дубинкой, двум мужчинам продавили в свалке грудные клетки и арестовали пятерых "зачинщиков". Я терпеливо старался не вступать в эти разговоры, но когда Митрофанская объявила в четверг утром, что ночью видела сон, в котором ей явился "мессия в белом балахоне и с нимбом над темечком" и поведал ей, что он предназначил угловитян быть своим богоизбранным народом, я, наконец, не сдержался и окрестил Митрофанскую "яснопиздящей". То есть я, конечно, выдал этот неоматеризм не прямо ей в глаза, а поделился им с коллегами-мужиками, но в тот же день он шелестом пронесся, передаваясь из уст в уста, по всему нашему предприятию. В ответ на это Митрофанская, как истинная пророчица, ушла в себя, затаив обиду на весь коллектив. Ну и Бог с ней!

К концу рабочей недели я уже стал надеяться, что разговорами все и кончится: пошумят-пошумят и успокоятся, а там, глядишь, Съезд народных депутатов СССР какую-нибудь хохмочку похлеще этой выдаст, и про таинственного мессию совсем забудут. В пятницу вечером, придя с работы домой, я облегченно вздохнул: целых два дня я не буду выслушивать этот бред. Спасибо теще - она запретила Алене даже вскользь упоминать о "всей этой недобитой нечисти". Но только я было расслабился, развалившись на диване перед телевизором, как позвонила Ольга и поставила меня в известность, что в субботу вечером мы идем на день рождения в "один дом, где будет сам Занзибаров". Что бы это значило?! Никогда раньше Ольга не брала меня в свои "походы по гостям", как она выражалась. А тут еще и "сам Занзибаров"! Причем, в ольгиных устах это "сам- Занзибаров"прозвучало не иначе как "виконт де-Бржелон". Но больше всего меня смутило то, что я понятия не имел, кто такой этот Занзибаров и почему он именуется не иначе как с приставкой "сам", а выяснить у Ольги я не мог, потому что на кухне, откуда я говорил по телефону, вдруг срочно что-то понадобилось и жене, и теще.

- Звонил председатель шахматного клуба, - сказал я, положив трубку. - Завтра в Углове будет проездом сам Ботвинник, и в клубе устраивают маленький прием в его честь.

- Смотри не напивайся, Сержик, - предупредила Алена.

- Когда это я напивался?! - возмутился я. - Ты ж меня знаешь...

- Потому и говорю, что знаю.

Я лишь тяжело вздохнул, ничего не ответив: в другой раз точно бы "из искры возгорелось пламя" - пламя семейной ссоры, -но теперь я был слишком озадачен ольгиным звонком.