Звезды МУРа. Золотой век московского сыска - [6]

А вот Борис Рувимович Венгровер стал уникальным явлением в истории преступлений советского времени. Помимо советской милиции, его искали за квартирные кражи в Польше, Болгарии и даже в ГДР.

Только в СССР он сподобился заработать 13 судимостей, общим сроком 136 лет. Но не просидел и десятой доли приговоренного времени. Или добивался амнистии, или просто убегал…

И вот этих двух человек с противоположным даром, свела судьба в стенах Московского уголовного розыска, и каждый из них оценил необыкновенные способности другого и проникся к противнику глубоким уважением.

С Владимиром Федоровичем Корнеевым я познакомился в стенах МУРа в начале лихих девяностых. Два бывших начальника столичного угро Еркин и Корнеев уже были на заслуженной пенсии и состояли в Совете ветеранов МУРа. Но девяностые были в пороховом дыму, на улицах столицы разгорелась криминальная битва между бандитскими кланами, каждый день приносил сводки о новых убийствах, и сидеть дома у телевизора этим закаленным бойцам с уголовным миром в такое беспокойное время было невмочь.

На Петровке они ежедневно изучали оперативные дела и принимали активное участие в разоблачениях самых опасных преступников.

О Владимире Федоровиче мне много рассказывал мой друг по жизни и работе писатель и кинодраматург Эдуард Хруцкий. Он писал по рассказам Корнеева о самых именитых преступлениях тех лет, когда Владимир Федорович возглавлял столичный сыск и прославился ликвидацией дерзкой банды Митина (красногорских «хоккеистов») и налетчиков Пашки Америки.

Владимир Федорович говорил о делах того времени неохотно. Явь девяностых забивала все, что прежде выглядело необычным. «Черные кошки» после развала Советского Союза расплодились почти в каждом московском дворе.

Помогла мне житейская случайность. Выяснилось, что мы с Корнеевым соседи, живем рядом.

— Чего ты хочешь услышать? Про красногорских хоккеистов, которые нападали на магазины и сберкассы, и про Павла Америку, заядлого пижона и завсегдатая дорогих ресторанов, я все уже рассказал Хруцкому.

— Мне про Бориса Венгровера.

— Ну, об этом удивительном воре и необычном человеке можно говорить сутки и все равно все не скажешь.

В глазах Владимира Федоровича загорелись живые огоньки.

— Я согласен на сутки.

— Ладно — будь, по-твоему. Квартирных воришек во все времена МУР перевидал немало, но такого, как Борис Венгровер, судьба подбросила нам первый раз — начал рассказывать Владимир Федорович.

Рассказы о «Черной кошке» — это пустой вымысел, красиво использованный Вайнерами. Они мне проходу не давали, когда писали свой сценарий. Мы с ними все банды перебрали того времени, чтобы выйти на образ Горбатого, а вот Венгровер — это реальный гений уголовных дел. Жизнь самый лучший писатель. Никакой фантазер не придумает то, что нам, сыщикам, подкидывает жизнь! Венгровер был находчив, как лисица. Как-то раз в 1944 году забрался в квартиру главного штабного офицера и тут приходит хозяин. Борис глазом не моргнул. Представился, что он из НКВД и проводит секретный обыск. Офицера обвиняют в шпионаже, сейчас приедет опергруппа, чтобы отправить офицера в Лефортово. И по-дружески порекомендовал обескураженному товарищу написать чистосердечное признание, чтобы облегчить вину. Время-то военное, тревожное, а офицер настолько растерялся, что даже не потребовал предъявить ему ордер на обыск. И сдал «нквэдэшнику» по его настойчивому требованию удостоверение и табельный ТТ.

Пока офицер в раздумье выводил строки объяснения, Венгровер «пошел встречать «опергруппу», захватив с собой «изъятое» у офицера оружие.

Самое важное, как рассказывал на допросах Корнееву Венгровер, он мог вызвать у человека чувство растерянности и психологический шок!

В другом случае, когда его настигла в квартире хозяйка, он сразу заявил, что её обокрали, а его привлекли, как понятого. Участковый, якобы, пошел за другим понятым для протокола, а его оставили наблюдать пока за квартирой. И посоветовал хозяйке, не теряя времени, составить список похищенного. Пока она сокрушенно искала, что украдено, он начал беспокоиться: «Что-то их долго нет? Пойду-ка, посмотрю» Пошел за «участковым» и не вернулся.

Сообразительность и актерские способности выручали Венгровера всегда и везде.

В Ленинграде до войны талант Райкина получил славу. На его концерты публика ломилась. Тогда ещё всесоюзная известность великого артиста была впереди. Семья жила по-советски скромно в коммуналке.

В коммунальных квартирах в передних около дверей комнат на стенах обычно укрепляли вешалки для верхней одежды. Можно было по количеству пальто узнать — сегодня у соседей гости.

— Ночью Райкин вышел из комнаты и наткнулся на меня — рассказывал Венгровер в кабинете Корнеева.

— Вы, что тут делаете? — спросил артист у человека, который рылся в карманах пальто, развешанных в передней.

Венгровер сразу узнал любимца публики и рассыпался в комплиментах.

— Для этого вам потребовалось проникнуть ночью в квартиру в четыре утра и обыскивать чужие карманы? — поинтересовался Райкин.

— Я не только поклонник вашего таланта, все время восхищаюсь, но и завидую вашему дарованию — продолжал говорить Венгровер, не обращая внимания на вопрос артиста.