Звезды любви - [42]

Но наконец ее руки ослабели от ударов по телу бесстрастного мучителя. А индеец терпеливо вынес град колотушек, никак не ответив на них. Он держал Диану обеими руками за талию, дожидаясь, когда девушка успокоится или просто устанет.

Но до спокойствия Диане было далеко.

Она чувствовала, что совершенно утратила контроль над собой. Понимала, что ведет себя неразумно, однако продолжала визжать и рыдать и яростно бить кулаками лежащего навзничь невозмутимого дикаря. Она как бы со стороны слышала собственные вопли, наполняющие маленькую пещеру, вопли безумной женщины. Она хотела остановиться — и не могла. Она была вне себя, и с каждой секундой ее дикая ярость нарастала. Диана громко визжала. Тряслась в рыданиях. Брыкалась и лупила по твердому неподвижному телу, лежавшему под ней.

Индеец понял, что перепуганная, разгневанная женщина, так опрометчиво пытавшаяся сбежать от него, окончательно впала в истерику. И он сделал то, что необходимо было сделать. Он поднял руку и крепко ударил Диану раскрытой ладонью.

И боль от этого удара отозвалась в его собственном отчаянно бьющемся сердце. Он так стиснул зубы, что у него заболели челюсти.

Диана задохнулась от изумления, и рыдания замерли. Полные слез глаза расширились. Она уставилась на лежащего дикаря, а ее стройное тело все еще непроизвольно вздрагивало… Она фыркнула и судорожно вздохнула.

Но перестала кричать.

На мгновение она замерла в той позе, в какой застала ее пощечина. Колени Дианы развратно обхватили стройную талию дикаря… Грудь лихорадочно вздымалась, натягивая ткань глубоко вырезанного пурпурного лифа.

А потом ее тело, казалось, внезапно лишилось костей, она тяжело опустилась на дикаря, придавив его бедра и пах. Спина расслабилась, и она уже не пыталась сопротивляться, когда индеец мягко положил ее на себя. Ее локти коснулись расстеленной под ним попоны, ее ладони прижались к его твердым бицепсам. И пальцы Дианы естественным движением обхватили эти крепкие руки.

Индеец осторожно прижал лицо Дианы к своему плечу и отвел темные спутавшиеся волосы от покрасневших глаз; широкий серебряный браслет блеснул на его запястье. Диана тяжело вздохнула, позволив себе прильнуть к индейцу всем телом. Она все еще слегка дрожала от пережитого потрясения и не стала возражать, когда почувствовала, как крепкие пальцы успокаивающе скользнули по ее обнаженным рукам к спине. Индеец нежно гладил ее, и это доставляло Диане удивительное наслаждение.

Вконец измученная, Диана чувствовала, как остатки внутреннего напряжения тают под неторопливо массирующими ее спину пальцами. Диана, касаясь виском гладкого смуглого подбородка, закрыла воспаленные глаза и охотно расслабилась.

Она глубоко вздохнула, и вдруг ее поразил чистый мужской запах, исходящий от дикаря. От него пахло так, словно он только что вышел из ванны, свежий, отмытый и согретый солнцем. Диана тихо всхлипнула, когда почувствовала, как осторожные пальцы краснокожего отвели в сторону ее длинные спутанные волосы и принялись массировать напряженные мышцы шеи.

Она тихонько застонала, когда он искусно размял каждый узелок. Его руки, так сдержанно трогавшие ее спину, теперь с силой изгоняли остатки истерических судорог. Диане казалось, что никогда в жизни она не чувствовала себя так спокойно и свободно. Она не знала почему, но это было именно так. И она позволила себе насладиться безмятежностью момента, прекрасной минутой, не омрачаемой мыслью о страхе.

Дикарь, казалось, был вполне доволен тем, что лежал вот так, под Дианой, неподвижный, не представлявший собой сиюминутной угрозы. Наверное, они оба нуждались в передышке в своей непрерывной борьбе… и Диана рада была отдохнуть, пока это было возможно.

Они продолжали лежать тихо, молча, в глубокой тени под выступом скалы. Индеец на спине, женщина на нем, ее колени сжимали бока мужчины, руки упали на ребра.

Но очень скоро в этой спокойной безмятежности возникло что-то иное…

Сначала Диана лишь смутно осознавала непристойность своей позы. Потом это ощущение стало более живым и тревожащим. Ее голова покоилась на обнаженном плече дикаря; ее губы находились в доле дюйма от его покрытого синяками горла. Ее грудь, выскользнувшая из глубокого выреза платья, лежала на мощной плоскости его голой груди. Во время борьбы юбка Дианы сбилась, открыв колени и бедра.

Плоть касалась плоти.

И хуже того — гораздо хуже — было то, что ее ягодицы и бедра прижимались прямиком к паху и тазу индейца.

Диана вспомнила о развязавшемся кожаном шнурке набедренной повязки и невольно подумала, что узкий защитный клочок мог ведь и вовсе соскользнуть. Впрочем, она знала, что так оно и есть. Между их телами не было ничего, кроме тонкого атласа ее нижнего белья.

Ужаснувшись, Диана внезапно ощутила дикий жар, исходящий от тела краснокожего, проникающий сквозь тонкую ткань прямо к самой чувствительной точке ее тела… И почувствовала, как просыпается ее женское естество, как оно трепещет от соприкосновения…

Диана продолжала лежать молча, неподвижно, едва осмеливаясь дышать. Пристыженная и испуганная тем, что происходило в ней, она остро осознала, что вдруг напрягшиеся соски ее груди словно сами собой прижимаются к горячей, гладкой груди индейца. И неожиданно ощутила прикосновение его рук. Когда она в последний раз чувствовала эти руки, они успокаивающе массировали ее плечи. Но теперь… теперь они крепко сжимали ее ребра, и бронзовые большие пальцы настойчиво гладили ее груди.