Звезды без пощады - [48]

До биотронов добрались быстро, но в ближних галереях и гротах, журчащих ручейками, собралось народу как в совковские времена при раздаче дефицитов. Пришлось задержаться почти на полчаса. На обратном пути Лугин решил сразу двинуть к назначенному месту встречи. Со спутниками он расстался у прохода, что прямиком к их жилищу, и было свернул к уродливой арке, нависшей над двумя простенками, как Хитрова вцепилась в его накидку, чуть не содрав ее с плеч.

— Не одумался еще? — сердито зашипела она. — Или это трусость? Поманил какой-то козел в кожанке пальцем, и считаешь долгом ему скоренько услужить.

— Может и трусость. Собственная душа тоже потемки, — он тихонько освободил из ее цепкой ручки край пледа. — Пойдешь за мной, Ирина увяжется. Оно тебе надо? В общем, не советую. Ступай с миром, Лисичкина.

Вроде она не пошла, хотя кто поймет девицу с такой непростой фамилией?

Темно-зеленое как отвердевшее болото покрытие шуршало под ногами. Справа, слева раздавались голоса, перебранки, плачь детей — переселенцы, не на Дикий Запад, но хрен-ти в какой забытый богом мир. За не такое огромное время народ устроился здесь не менее старательно, чем новые товарищи Лугина. Вдоль проходов выросли баррикады сумок, чемоданов, стало больше палаток, между корявых простенков бурой «пещерной» массы появились пестрые ширмы, означавшие границы жилья той или иной компании — истинный Шанхай. Только не слышалось бренчания гитарных струн и хрипловатых голосов магнитол. Бездумное веселье первых дней сменило осознание кучи неприятных проблем, одна из которых называлась «администраторы».

— Слышь, братишка, до Серебряного столба каким путем? — спросил мичман чернобородого мужика, курившего у входа в брезентовый шатер.

— Чего тебе там? — он недобро уставился на Лугина, прикрыв один глаз от ядовитой струи табачного дыма.

— Человека одного ищу. Говорят, там чаще обитает, — Сергей оперся на бугристый вырост под синим световым пятном.

— Хорошие люди там не обитают, — он отвернулся, завозившись в утробе огромной спортивной сумки, и когда мичман уже думал, ответа не дождется, сказал: — Прямо малость пройдешь, на Ленина сверни и угодишь к площади.

Из-за брезентовки выглянула лохматая рожа: мужик или баба — не поймешь, и курильщик сразу заговорил с ней о каких-то сальных клубнях, анисовых бруньках — выдумывать названия кафравской растительности все были горазды.

— До Ленина… Памятника что ли? — Сергей понял: здесь никто ему не собирается ничего по пальцам раскладывать. У шоблы пареньков, метавших складной нож в коробку, тоже спрашивать не стал, а шагов через двести вышел к широкому проходу. На углу простенка, забранного с одной стороны полиэтиленовой пленкой, белел бумажный листок, приколотый зубочисткой. Красным фломастером значилось: «Проспект Ленина».

— Ну полный писец! — мичман даже хохотнул. Оказывается, у сограждан окончательно не отмерло еще влечение к самым потешным проявлениям порядка: то пещерный сортир «Туалетом М-Ж» нарекли, теперь вот нарожали улиц с пролетарскими названиями. А может дело вовсе не в порядке, а в рано очнувшейся ностальгии. Где ж, как ни в межзвездном вертепе вспоминать родной дом?

Людей по Ленина прогуливалось побольше. В основном небритые мужики, юноши стайками в едко-синем полумраке кафравских светильников как тощие тени. Женщин почти не встречалось. Между коричневых ноздреватых стен, похожих на развалины бастиона, сидели за бутылкой «Немиров» трое, крайний, недобро зыркая по сторонам, поглаживал двустволку. Как ружье пронесли? Или разговоры о запрете на внос оружия оказались выгодной некоторым уткой? Над этими вопросами Сергей заморочиться не успел: за развалинами и показался Серебряный столб — этакая пика, торчавшая до наплывов свода, похожего издали на грозовое небо. Минут за пять мичман добрался до места в довольно приличном радиусе свободном от корявых простенков, напольных выростов, прочих экзопещерных образований — чем не площадь темного уродливого городка, где скорее ожидаешь увидеть не людей, а сгорбленных рудами гномов. Переселенцев здесь набралась сотни три. Горстка на возвышении, что под столбом, действительно поблескивавшим металлическими вкраплениями, другие полукругом, кучками, группками с ропотом и негромкими разговорами. Со смежных проходов подтягивались людишки еще. Ближе к столбу Лугин и разглядел строение будто человеческих рук: стену в высотой где в метр, где в полтора-два зеленовато-бурых, коричневых с синевой блоков. Откуда такой строительный материал, Сергей понял не сразу, пока не наткнулся взглядом на обширную выработку в полу и ковырявшихся там тружеников. Все оказалось просто: вырезали они блоки из вполне податливого и толстого покрытия. Интересно, обрадуются ли кафравцы издевательству над звездолетом или им по барабану если даже старательные земляне прорубят окно в открытый космос?

— Кем будешь? — Лугина кто-то недобро толкнул в спину.

— Да так, Гудвес звал, — мичман коротко оглядел здоровяка в тертой фуфайке.

— Звал, так туда ступай, — незнакомец крутанул подбородком к собравшимися у центра площади.

Чего задаром с мудачьем спорить? Сергей двинул дальше, протиснулся между парней в камуфляже до мусорной кучки: полиэтиленовых пакетов, битых бутылок, вспоротых жестянок из-под тушенки. Здесь припахивало отбросами и паленой резиной. Понизу гулял холодный ветерок, теребя клочья бумаги. Откуда он взялся в чреве звездолета? Выход вентиляционной системы? Незаконченное строение отсюда просматривалось лучше. Наверное, оно должно стать зданием гребаной администрации. И возвышение под столбом просматривалось. Там мичман и увидел Гудвеса, все в той же кожанке на бежевый свитер. Правее низкий, размашистый в плечах мужик с грубым как камень лицом, еще какая-то братва: трое с калашами, один с СВДшкой, обвешанный гранатами точно новогодняя елка игрушками. Вот вам и оружие нельзя!