Звездочка - [32]
Старик взял удочку и торопливо пошел домой.
— Много ли наудил, дедушка? — спросил его кто-то из мужиков, лежавших у колодца.
День был воскресный и те мужики, которые не пошли к обедне, лежали на траве около колодца..
— Много, паря. Большую рыбину я выудил, — сказал старик, от утомления опускаясь на лавку около них, — выудил я вора, настоящего вора! Шарамыгу-то напрасно загубили.
Мужики все встали и наперерыв спрашивали Саву, что это значит.
— А значит то, что овес унесен не человеком, а зверем, медведем, да зарыт. Запрягай, Андрей, лошадь, да и поезжай за ним.
Через два часа по лесу гул стоял, весь народ шел смотреть на проказы Мишки.
Действительно, это были настоящие проказы Мишки. Яма была вырыта, конечно, очень грубо и овес сложен так, что не будь такой слякоти, его тотчас же бы заметили. Кругом, когда пообсохло, солома начала подниматься и мужики только ахали и дивились, что они не замечали этого раньше.
— Ну, разумеется, не заметили, — сказал Сава, приехавший на телеге Андрея. — Ведь идя-то сюда, вы верно уже дорогою говорили, что Васька Шарамыга украл?
— Как же, говорили, как он на себе перенес снопы на свою ниву, — отвечал Андрей..
— Ну, вот, видите, оттого-то вы не заметили ни следов, ни соломы. А я, как шел сюда, так говорил себе: нет, видит Бог, не Васька украл. Как он руки к небу поднял, так я уже видел, что он неповинен в этом. Оттого-то я его следов не видал, а увидел следы настоящего вора.
— Мудрый ты, дедушка, старичок!
— Долго ли загубить человека.
Овес оказался уже наполовину обсосанным медведем, вероятно, сделавшим себе запас на голодное время.
МЕДВЕДЬ И ЖУРАВЛЬ
Раз дедушка пригласил к себе гостей обедать. Прислуга хлопотала, суетилась, накрывала на стол. Когда стол был уже готов и оставалось только поставить стулья, в комнату вбежали медвежата, играя и катаясь кувырком. В это время заколыхались углы скатерти. Это так понравилось медвежатам, что они тотчас же вцепились в два конца, стали тащить и потом вдруг сдернули вместе со скатертью все, что было на столе. Посуда вся перебилась и по всему дому раздался страшный грохот. Дедушка и гости его прибежали в столовую и застали там одного медвежонка над битою посудою, которую он с любопытством осматривал. Другой же отошел в сторону и жалобно визжал. Дедушка хотел наказать обоих, но заметил, что медвежонок, который визжал, весь в крови. К вечеру он умер и у дедушки остался один медвежонок. Он подружился с собакою, лазал к ней в будку, отнимал кости и, кроме того, не давал никому проходу, работницу хватал за платье, у повара воровал разные съедобные вещи, у лакея размазывал ваксу и растаскивал сапожные щетки; вообще, безобразничал до такой степени, что его не стали пускать в дом.
Когда наступила зима, он был уже довольно большой и повар научил его носить в кухню дрова. Наберет Михаил Иванович целую охапку и идет с нею на задних лапах, а ребятишки, дети дворовых людей, подбегут к нему да дернут за хвост, он и опрокинется назад. Вся ватага тотчас разбежится по углам, а медведь вскочит сердитый и начнет бросаться дровами. Потом видит, что делать нечего, соберет дрова и опять идет, пока снова не дернут его за хвост.
Если же случалось, что в то время, как он несет дрова, повар дернет за звонок, которым его обыкновенно призывали к еде, то он бежит, бросая тут же на дороге дрова, и что есть духу, уже на четырех лапах, прямо к кухне. Точно также бросал он дрова, лишь только выходил на двор дедушка, и бежал к нему ласкаться.
Так прошла зима и на следующее лето он стал еще больше; цепная собака уже не так смело заигрывала и огрызалась на него, а все приходившие на двор со страхом поглядывали на Михаила Ивановича.
К осени дедушка стал ездить на охоту; ездил он верхом и лошадь его, не только не боялась Мишки, но даже очень любила его, так что Мишка становился на задние лапы и нежно обнюхивал ее голову, а она нагибала к нему свою и терлась об него. Мишке сделали ошейник и к ошейнику прицепляли цепь, на которой дедушка стад водить его с собою в лес на охоту. В лесу дедушка цепь снимал и Мишка дружно скакал подле его лошади.
Раз летом, уже около августа месяца, какой-то мужичок принес дичь продавать и, вместе с дичью, принес молодого журавля. Журавль был должно быть зашиблен и летать не мог. Дедушка купил его и стал за ним ходить; когда тот оправился, он подвязал ему крылья и пустил на двор. Журавль через месяц был уже так смел, что заходил в кухню и без церемонии заглядывал и на стол, а иногда даже и на плиту. Когда он не находил ничего в кухне, то, важно выступая, направлялся к собачей конуре и вылавливал из чашки кусочки хлеба. Собака обыкновенно ворчала на это, а Мишка всегда сторонился и давал место длинному журавлиному носу. К зиме журавля поместили в конюшню, где стояла дедушкина верховая лошадь, и он клевал овес из ее ясель. Дедушка приходил каждый день к журавлю и всегда приносил ему какой-нибудь лакомый кусочек.
