Звёздный Спас - [45]

Она подошла к окну и немного отодвинула штору, чтобы я увидел. И я увидел, но не это убедило ехать в «Ермак». Оперативность у нас обычное дело. Меня убедило, что она в курсе моих дел о присвоении званий, о которых я ничего не знал и о которых ей только что сообщили. Я почувствовал в этом закономерность. И поехал.

Не помню, как оказался в ресторане. Помню, что сижу во главе стола, в уютном кабинете. По правую руку сидят Наумов и Кимкурякин, а по левую – свободное пространство, в котором то и дело появляются официанты в красных косоворотках с подносами. Один из них подаёт мне стопку «Царской» (в синеньком стаканчике из венецианского стекла) и просит от имени общества произнести тост в честь присвоения очередного звания старшему лейтенанту Наумову.

Я, естественно, произнёс – мы осушили стопки. В порыве благодарности, как мне показалось, старший лейтенант попросил, чтобы и ему принесли стопку «Царской» и тоже непременно в синеньком стаканчике с узорами. Он тоже произнесёт тост.

Неожиданно официант воспротивился – венецианский стаканчик один, и он распределён, его нельзя назад отнимать. Предложил старшему лейтенанту удовлетвориться обычной стопкой. Увы, ни в какую, старший лейтенант рассердился, стал кричать, что сейчас его принародно щёлкнули по носу. Но пусть некоторые не думают, он тоже может кое-кого щёлкнуть.

Мне стало жаль старшего лейтенанта, подумал, что он для меня старается, хочет ответный тост произнести в честь присвоения генеральского звания. Сказал официанту, чтобы синенький стаканчик всё-таки приготовили ему.

Старший лейтенант успокоился, а когда появился официант с венецианским стаканчиком «Царской», наклонился ко мне.

– Господин генерал-лейтенант, позвольте с ваших усов пушинку снять.

Протянул руку, а я смотрю, у него на среднем пальце – бинт. Я недолго думая схватил его за руку и вместе с бинтом содрал с пальца металлический напёрсток. Содрал и кричу лейтенанту Кимкурякину – давай быстрей другую руку заламывай! Лейтенант мнётся, а мы с Наумовым уже половину стульев уронили. Официант в красной косоворотке тоже застыл в столбняке – ни с места, как прирос к полу. А на подносе у него водочка в запотевшем венецианском стаканчике – пей не хочу.

– Лейтенант Кимкурякин, немедленно конфискуйте синенький стаканчик!

Почему такой приказ отдал – бог весть! Только лейтенант лихо, с налёту подхватил стопку и одним смачным глотком опростал. Хотел вернуть на поднос, но мы его уже опрокинули. Тогда лейтенант Кимкурякин сунул стаканчик в карман пиджака и наскоком набросился на старшего лейтенанта, возомнившего себя капитаном.

Что было дальше? Очевидно, заспал. Какие-то смутные разрозненные пятна. И лишь в конце, когда покидали ресторан и Наумов вдруг воспылал желанием оплатить счёт, появился уже известный официант в красной косоворотке и с перебинтованным левым глазом. Он сообщил, что счёт оплачен. Кем – не сказал. Но старший лейтенант Наумов, прежде чем полностью отключился, прокричал во всеуслышанье:

– Знаю-знаю, кто оплатил – рыжий из лаборатории Бреуса.

Прокричал и уронил голову на плечо шатающегося лейтенанта Кимкурякина.

Странный сон, местами неприятный. Не хотелось бы о нём вспоминать, но он имел реальное продолжение.

А именно: поутру, проснувшись, я обнаружил на журнальном столике, на кипе газет, смятый грязноватый бинт и металлический напёрсток.

Бинт в длину 64 см. Напёрсток в глубину 3 см, а в диаметре ямки – 2,8. Негодяй – не пальцы, а какие-то сардельки. (Прозевай я чуть-чуть – он бы мне нос свернул.)

Выяснив у Люси, что никуда не отлучался и «за кои веки» впервые так крепко уснул, что она с сожалением, но решила не будить меня на ужин, на мои любимые подрумяненные в духовке бутерброды с сыром (если бы она знала, где и как мне пришлось ужинать!), я созвонился с сотрудниками и в четырнадцать ноль-ноль (в воскресенье, 6 марта, 2005 года) встретился с ними в кафе «Сталкер». Наш информатор (не указываю имя потому, что он задействован в не менее важном параллельном проекте) провёл нас в отдельный кабинет и предоставил самим себе.

Как выяснилось позже, к нам несколько раз заглядывали представители администрации. На вопрос информатору, как он представил нас представителям, ответил, что никак не представлял. Мы беседовали между собою настолько страстно, настолько с фанатичностью завсегдатаев клуба, что без всяких представлений были приняты за обычных членов клуба.

Мы решили не ждать появления каких-то способствующих факторов для поездки в ресторан, а выехать туда самим, чтобы проследить – что это за завтра, которое было вчера? И было ли оно на самом деле? Наше особенное внимание занимали так называемые артефакты: бинт, напёрсток и стаканчик из венецианского стекла. Вначале мы хотели их запереть в сейфе, чтобы установить, как без них будут развиваться события. Но потом пришли к выводу, что таким способом мы, возможно, направим будущее не в ту сторону и просто не узнаем его.

Мы решили, что в нашем случае лучше всего сосредоточить и хранить артефакты в моей борсетке. Нам хотелось понять, что произойдёт с артефактами, если мы изменим своё поведение, постараемся избежать конфликтов? Профессор Бреус не раз заявлял, что, изменяясь духовно и нравственно, мы изменяем время и пространство вокруг себя.