Звездный скиталец - [25]

Чем больше носился он с этой идеей, тем заманчивее она ему казалась, тем радужнее вставали на горизонте миражи будущего. И Симмонс, засучив рукава, взялся за дело.

Уединившись в кабинете, Симмонс достал с полки толстенный фолиант. «Документы архивов хивинских ханов, — значилось на обложке. Издательство „Фаи“. Симмонс полистал книгу и, отыскав нужное место, углубился в чтение.

„Он!

Средоточию вселенной — двору его величества падишаха, высокосановного, вознесенного до Луны, со свойствами Юпитера, с небесно-пышным двором, могущественного, как Дарий, победоносного, как Александр, с бесчисленным, как звезды, войском…“

Симмонс хмыкнул и покачал головой: по Гандимьянскому договору 1873 года хивинскому хану запрещалось иметь не только армию, но и личную охрану, функцию которой выполнял расквартированный в Хиве казачий полк. Впрочем, и задолго до Хивинского похода войска как такового у хана не было.

„…в свите которого Феридун, в слугах которого Джемшид, орудие которого — Афрасиаб, убежища ученых, прибежища людей, то есть его величества, тени Аллаха, — да будут наши души и душа обоих жертвой за него, — от тысячекрат немощных и сокрушенных этих его рабов всеподданнейшее донесение. Хвала и благодарение Аллаху, наше положение и наши новости благополучны. Вознося хвалу богу, благословенному и всевышнему, знайте, что мы сосчитали курень Джаныбек-бия, потом сосчитали курень, образуемый племенем муйтен, и курень, образуемый в местности Алден-терки племенем колдаулы; в низовье реки в месте Гедай-узяк есть еще немного колдаулы и казахов, мы их скот тоже сосчитали, взяли с них зекат,[1] вернулись, сосчитали курень Реджеббия к востоку от Кегейли I джумади, в воскресенье и в тот же день пришли в курень кенегеса[2] Эрназар-бия. Если будет угодно Аллаху, сосчитав два-три куреня на северной стороне реки, мы собираемся отправиться в Кунград. А еще сообщаем, что живущие здесь подданные — каракалпаки и казахи — пребывают в спокойствии и молятся за вас. Написано 2 числа упомянутого месяца, в понедельник. Привет вам.

Аллаберген-мехрем

Исмаил-мехрем'“.

— Пребывают в спокойствии, — Симмонс потер подбородок. Тишь да гладь, да божья благодать… Ладно, поглядим дальше.

Он перевернул еще несколько страниц.

„Он!

Высокой особе и высочайшему двору султана султанов нашего времени, хакана хаканов всех стран…“.

— Вот как! — Симмонс прикурил, сделал пару затяжек и положил сигарету в пепельницу.

„…источника справедливости и правосудия, уничтожителя несправедливости и притеснения…“.

— Как же! Держи карман шире!..

„…тени бога, то есть его величества хорезмшаха — да продлится его высочайшая власть да будут наши души и душа обоих миров жертвой за него, — ничтожные, тысячекрат немощные и сокрушенные…“

— Повторяются, сукины дети! Было уже это.

„…бесконечно нуждающиеся и несчастные со страхом и робостью…“.

— Еще бы! Тут кто угодно сдрейфит!

„…всеподданнейше докладывают следующее. Хвала и благодарение Аллаху, наш народ, большие и малые, от семи лет до семидесяти — все заняты молитвами за вас. О боже, внемли их молитвам! Аминь!“

— Аминь! — пропел Симмонс насмешливо.

„О господин обоих миров! Во-вторых, докладываем, что его подданные говорят: если салгут, по его повелению, будет 15.000 тилля, то они будут довольны; таково было и повеление пребывающего в раю покойного государя…“

— Как бы не так! — усмехнулся Симмонс. — В аду мыкается старый греховодник, раскаленную сковородку языком лижет!

„…больше мы не в состоянии уплатить. Ваша воля повелевать. Если в чем ошиблись, то надеемся на прощение. Виноваты! Виноваты!“

— Ну что ж, — Симмонс взял из пепельницы сигарету, затянулся и погасил окурок. — Если отбросить в сторону восточный этикет, — остается ультиматум: 15 тысяч тилля и ни гроша сверх! Отчаянные ребята, ничего не скажешь! Интересно, что они еще отмочат?

Следующим документом было донесение хивинскому хану от Хаким-Нияз-аталыка.[3] В донесении говорились:

„Донесение господину высокосановному, высокостепенному царю нашей эпохи, тени бога, создающему спокойствие и безопасность, победносному, и споспешествуемому богом его величеству хореэмшаху, да сохранит его господь всевышний. О шах! О убежище мира! По всей округе царит спокойствие, цены дешевы, ваши подданные заняты молитвами за вас. Покорнейше доносим, что, прибыв к каракалпакам, мы собрали биев и сказали, что государь им повелел отдать пятьсот танапов замли. После этого южнее Чимбая хытаи и кипчаки указали землю к востоку от Кегейли, а кенегесы и мангыты — к западу. Мы сказали, что оба эти участка — заболоченные и непригодны для садов и усадеб, а к северу от Чимбая на один фарсах кое-где есть сухая земля, пригодная для садов и усадеб, дайте нам ту землю. Однако они не мог“ ли отмерить и дать ее, и народ не отдает ее добровольно, и даже когда мы сказали, чтобы они из тех земель землю, пригодную для садов и усадеб, продали за полную цену, то они не смогли этого сделать. А еще холят среди каракалпаков слухи, будто лишенный всех полномочий бия колдаулы Айдос из Ак-Жагыса замышляет против вашего величества смуту и подговаривает каракалпаков не платить салгут и другие налоги и не давать нукеров. Я все сказал. Теперь воля ваша. Виноват! Виноват' Виноват! Написано 13 числа месяца асад 1242 года собаки».