Звездный попаданец - [14]

Верж застыл, смотря на свои ноги. Потом поморщился, поднял голову к изображениям:

– Ладно! – сказал он. – Выхлоп стартовый на этого плоскотника! Что с этим длинным?

– Ну, не так уж он и высок! Всего на голову выше тебя. Ну, на две головы. Норма для штурмовых частей империи. И – Хаоса.

– Э-э! – воскликнул Верж. О Хаосе поминать не принято. Особенно в присутствии Вержа.

– А вот с этим, безымянным, всё сложно. Вижу, ты тоже попал в это затруднение. Его показатели гуляют от нуля до тысяч, – Лиск покрутил рукой, показывая, как гуляют кривые данных.

– И как такое возможно? – удивился Болан.

– Никак, мой друг, никак, – ответил Верж вместо Лиска, – оборудование яйцеголовых опять не сработало.

– Не совсем так, капитан. Просто это новорожденный. И не спрашивай меня – как такое возможно? Не знаю. Сканирование памяти не дало вообще ничего, что было до того, как он оказался в вашем городке. Ничего. Его память пуста. Как у новорожденного. Мозг даже не помнит времени до этого момента.

Лиск опять упомянул это открытие своих коллег. И им было чем гордиться. Оказалось, что мозг – хронограф. И этот хронограф работает вне зависимости от разума и сознания. И это был первый шаг к бессмертию. Первый шаг к отмене ошибок делящихся и самокопирующихся, с микроошибками, клеток, что и вызывает старение организма.

Вечная регенерация! Вечная молодость! Бессмертие – вечная мечта!

– Не существует методик расчёта показателей, когда нет самой базы отсчёта, – продолжил Лиск. – Её просто нет! Это чистый лист. А вот его тело!

Верж кивал, разворачивая нужные наборы столбиков цифр и символов.

– А ведь я уже видел такое, – сказал он.

– Точно! – кивнул Лиск. – Потому и прошу для исследований не только целого, но и живого воина веры.

Рата ахнула чуть раньше Болана. Но Болан подумал иначе:

– Чемпион Хаоса!

– Точно, Валан! – кивнул Лиск. – Но почти. Его тело – изменено. Методики настолько секретны, что изменённые самоуничтожаются после гибели мозга. Так, давай я вот так выведу, а то наш друг как дитё – без картинок не воспринимает.

Болан бы обиделся, но на этих обижаться – что об стену лбом биться. Себе хуже.

– Все ткани тела невероятно усложнены. Кости – будто и не человеческие. Смотри, какая структура костных тканей! Это прочнее брони линкора! Как и – изменённые у отступников. Но смотри дальше – этого нет у Хаоса. Вот этой армирующей сети из неизвестного вещества! Кости в эту сетку просто заключены. Но и прочие ткани, как паутиной, оплетены этим веществом.

– Это нейросеть, – вздохнул Верж. – Не смотри так! Сам узнал случайно! Это нейросеть неизвестного происхождения. Потому это не чемпион Хаоса. У тех обычные нейроинтерфейсы. Это паладин. У императора очень ограниченное было количество зародышей такой… сети. Да и не нейросеть это. Что-то другое. Не могу сказать, откуда знаю. Ни к чему. Воспроизвести невозможно. Даже у самого императора больше не осталось. В Содружестве…

Верж закрыл глаза, молчал долго, целую минуту, открыв глаза – покрутил головой:

– Все на месте. Никто не пропал.

Видя удивление Лиска, что считал свой постановщик помех непреодолимым, Верж покачал головой:

– Утреннюю сводку вспоминал. Никто из них не пропал. Все на местах.

– Так это технология древних предтеч? – спросил Лиск.

– А как император стал тем, кто он есть? – вопросом на вопрос ответил Верж. – Так что этот – из его людей. Больше неоткуда. По крайней мере тело. Только мы не знаем, сколько их, где они? И какие у них были потери. Империя всегда была закрытым обществом, особенно госаппарат, а после Раскола так вообще муть сплошная. Что там у них происходит – непонятно. Кто за этого Основателя, а кто – уже нет? А главное, мы не знаем, как это оказалось тут. И, мэтр, я бы очень не хотел, чтобы это выплыло. Только флота хранителей под Стирой и не хватало!

Лиск и сам это понимал, но:

– Ты понимаешь, какие перспективы даёт исследование этого… этого?! А как его называть?

Болан встал, принял из рук Раты дурманяще пахнущий стакан.

– Этот, второй, с самоназванием – Вад Дим, называл паладина…

– Эй! – Верж одёрнул Болана.

– Да, помню, – кивнул Болан, – он его называл Бол Ван.

– Почему? – спросил Лиск, кивая Рате, ласково смотря на её обнажённые формы.

– Ты яйцеголовый, – ответил Болан, – вот и узнай, почему. И на каком языке они говорят? Мне показалось, что этот… Бол Ван понимает этого… Вад Дима. А вот я – не понимаю. Ты можешь их научить нашему языку? Не нам же учить язык этого… дикого, плоскотника? А Бол Ван вообще не говорит.

– Вот и перешли к сути дела, – кивнул Лиск, поворачиваясь к Вержу, – оставишь их?

– А что ты будешь с ними делать? – спросил капитан, погладив Рату, что «втекла» ему под руку, а теперь – выгибалась под его рукой, как кошка.

– Ну, исследовать, само собой. Назову их – образцы помойный № 1 и помойный № 2. Данные исследований – без привязки к объектам, как при «серых» подопытных.

– Всё же ты упорствуешь, – вздохнул Верж.

– А как ты хотел? У нас тут нашёлся объект из этого же вещества, что и паутина сети – не сети этого, как ты сказал? Бол Вана? Свойства – совпадают. Абсолютно инертный объект. И одновременно и невероятно твёрдый, и невероятно прочный. И – разом – пустой, как вакуум. Как нет его. И так же – не сканируем никаким излучением. Только открытый глаз человеческий видит, да и то не каждый, и как мерцание. Вот и у этого… Бол Вана всё тело пронизано такой невесомой, невидимой, неощутимой, но – неразрушимой паутиной. А какие у этого вещества свойства, а? Неужели не интересно?